Слышно было, как «патриоты» о чем-то толковали офицеру, командовавшему неприятельским патрулем, который был в белом, как индейцы, но с эполетами на плечах. Со стороны могло показаться, что «патриоты» хотят что-то продать этому офицеру, тот же нисколько не заинтересован в покупке. Он слушал с рассеянным и скучающим видом — доводы собеседников не доходили до него. Он решительно не желал покупать их товар, сколько бы ни трудились «патриоты», уговаривая его, — нет, он не собирался менять свое мнение. Наконец, пожав плечами, он отвернулся от взволнованных продавцов и отдал какой-то приказ. Я не расслышал приказа, но «патриоты» стали расстегивать ремни с пистолетами и складывать их в кучу.
После этого они снова обратились к офицеру.
Они говорили все сразу, быстро и возбужденно, размахивая энергично руками. Когда они замолкли, как видно ожидая ответа, неприятельский офицер что-то сказал спокойно, не повышая голоса. У него было узкое смуглое лицо: индейской крови в нем было больше, чем европейской. Единственные слова, которые до меня донеслись, были: no lo creo — «я не верю». Это, очевидно, было ответом на уверения «патриотов», что война кончилась. Попавшие в плен индейцы, как обычно, не произносили ни слова.
Затем офицер заставил пленных построиться в небольшой круг, лицом к середине круга.
Ему не понравилось, как они встали; жестикулируя и отдавая распоряжения негромким голосом, он перестраивал и переставлял их. Перестроив их три или четыре раза, он остался наконец доволен. Наши люди стояли теперь тесным кольцом, лицом к середине круга, а за ними неприятельский офицер поставил своих индейцев так, что за каждым из наших было по индейцу, а за вторым кругом был еще третий круг из неприятельских солдат, более широкий. «Патриоты» все еще шумели, пытаясь объяснить, какова военная ситуация, а наши индейцы, повесив головы, как обычно, молчали.
Офицер закурил сигарету, сделал несколько затяжек и отбросил ее в сторону. Он скомандовал, и индейцы, стоявшие за спиной у наших людей, вытащили мачете и стали рубить у пленников подколенные сухожилия. «Патриоты» закричали в смертном ужасе. Некоторые кричали что-то бессмысленное, вроде: no quiero esto — «я этого не хочу». Конечно, они не хотели этого. Наши индейцы приняли свою судьбу с обычной покорностью, и люди, вооруженные мачете, продолжали рубить их всех, индейцев и «патриотов», нанося короткие быстрые удары, так что успевали ударить три-четыре раза, прежде чем человек падал на землю. Четкий перестук мачете ни на мгновение не умолкал: так рубят гроздья бананов. Индейцы, стоявшие во втором, более широком круге, вытащили свои мачете, поглядывали друг на друга и слегка улыбались.
