Одним словом, так получилось, что парни продолжали жить вместе, но никому объявлять об этом даже и не думали. Ребята из их компании считали, что они просто дружат, к тому же после неудачи на любовном фронте Рома залечивает раны, не спеша вступать в новые отношения. С расспросами никто не приставал, и это их устраивало. Да и компания вскоре распалась сама собой по объективным причинам: Женя с Машей уехали на ПМЖ в Израиль, а Настя, явно не вписывавшаяся в тандем между Романом и Леонидом, просто самоустранилась.
С развитием бизнеса оба стали понимать, что их отношения – во многом обуза для них самих. В их среде подобное если и не осуждалось открыто, то и не одобрялось. Многие партнеры просто отказались бы иметь с ними дело, зная истину. И они благоразумно помалкивали. Леонид даже женился, дабы отмести все подозрения, и таскал жену на всяческие приемы и торжества, посвященные, к примеру, успешному подписанию договора, стоически терпя ее присутствие.
Роман официально так и не женился. За время их отношений он не раз пытался доказать самому себе и окружающим, что он «нормальный», периодически даже заводил романы с девушками. Леонид каждый раз тяжело это переживал, жутко ревновал, приезжал по ночам, устраивал истерики… Но всякий раз очередное увлечение девушкой заканчивалось для Романа ничем, и он возвращался к Леониду, к нескрываемой радости последнего. Со временем Леонид окончательно успокоился, зная, что Рома перебесится и все вернется на круги своя. Учитывая специфику, найти постоянного партнера в данной среде не так-то просто, так что он очень берег эти отношения. К тому же Роман был близок ему по духу и за годы стал практически родным человеком. А его гибель стала для Леонида самой тяжелой утратой в жизни.
Они сидели в квартире Плисецкого, на огромном угловом диване и пили поданный хозяином коньяк. Плисецкий любезно предоставил Гурову рубашку и брюки, а свои вонючие пожитки, включая и безнадежно испорченное пальто, полковник сложил в огромный полиэтиленовый мешок. Правда, принимать душ в гостях он все же не стал, тем не менее даже Крячко отметил, что «вонища вроде поменьше стала».
Выслушав монолог Плисецкого, сыщики долго молчали. Первым нарушил молчание сам Плисецкий.
– Ну вот, я рассказал все, – тихо произнес он. – Вот такие отношения нас связывали. Вы, конечно, можете осуждать…
– Мы не из отдела по защите нравственности, – перебил его Гуров. – И нас, в принципе, все это не интересовало бы, не совершись убийство. А когда совершается убийство, значимыми становятся вещи, которые в обычной жизни являются глубоко личными. И вот именно в связи с этим у меня возникает вопрос: кто еще из посторонних знал о вашей связи и кому она могла мешать?
