— Уж это наверняка, — сказал он браво, пытаясь прогнать с глаз всплывшую вдруг рожу товарища замполита с его ухмылочкой.
— Груз из категории секретных, — сказала Рамона. — А потому к перевозке допускаются исключительно люди с особым допуском. Хорхе внезапно свалился, какая-то местная инфекция скрутила, их тут несчитано, сам знаешь… Вот я и решила тебя самую чуточку поэксплуатировать, — она фыркнула. — Говоря по совести, я бы и одна справилась, но эти пилоты — такие мачо… Как ни борется революция с этими старорежимными пережитками, а вас, мужчин, ничем не переделаешь… Нет, конечно, они примут у меня все бумаги, распишутся, где надлежит, свои выдадут — но это будет сопряжено с неизбежной легонькой демонстрацией мужского превосходства — будут якобы украдкой обмениваться многозначительными взглядами, плечами пожимать, задавать кучу лишних вопросов, как будто читать не умеют, и все такое прочее… Не первый раз сталкиваюсь. Потому и предпочитаю, чтобы бумаги им подавал напарник — но вот Хорхе, как назло… Поможешь?
— О чем разговор, — сказал Мазур. — Вот только… Как я с ними общаться-то буду?
— Я буду переводить, только и всего, — сказала Рамона. — Вот такое зрелище безусловно их самолюбие потешит: бравый мужчина руководит, а женщина при нем переводчицей, то есть в подчиненном положении. Приятная глазу картина — женщина на своем месте… — протянула она иронически.
— Понял, — сказал Мазур. — А это никаких уставов не нарушает?
— Никаких, — заверила Рамона. — Сдать груз — принять груз, и все дела. Ты человек свой, обвешанный допусками и пропусками, к нам прикомандированный… Вот, держи бумаги, их тут всего ничего. Я тебе буду подсказывать, где расписываться.
«ИЛ-76» с кубинскими опознавательными знаками стоял в самом конце длиннющей шеренги стратегических разведчиков, истребителей и транспортников, аппарель была откинута, рядом стояли два военных грузовика, и солдаты проворно, почти бегом таскали внутрь небольшие продолговатые ящики.
Самолет окружало не менее взвода автоматчиков, растянувшихся редкой цепочкой.
— Давай вон к тому, — распорядилась Рамона.
Мазур аккуратно остановил грузовик в метре от часового. Тот подошел, не снимая правой руки с висящего на плече автомата, левой поднял фонарик и осветил кабину. И документ Рамоны, и пропуск, выданный Мазуру кубинцами его, сразу видно, вполне удовлетворили. Он произнес длинную фразу, жестикулируя рукой с фонариком.
— Стой здесь, пока не отъедут грузовики, — перевела Рамона. — Потом будет наша очередь.
