— Мы сваливаем!
— Хорошо — ответил Леон. Сирены продолжали выть. Он подошел к телу Гарри Уилсона и снял с него пояс, который вместе с кобурой нацепил на себя. Пистолет он вложил в кобуру. Поверх он накинул куртку. Оружие было ощутимо тяжелым. Он не был до конца уверен, зачем ему забирать пистолет. В копов он стрелять не станет, это уж точно.
Словно деревянный солдатик, он залез в кабину, тело не слушалось, будто незнакомое. Он уселся на водительское место и завел машину. «Собрались сваливать, но решили, что за рулем буду я, да? Я еду домой, к жене и детям, и никто не меня не остановит»
Нэшвилл, Тенесси.
Маршал, чьё настоящее имя было Джесси, но он настаивал, чтобы его звали Маршал, ликовал. Война между захватчиками и настоящими американцами, наконец, началась. Война между дающими и отнимающими, между производителями и халявшиками. Именно так. Джесси был готов к войне, потому что он ждал её всю жизнь. Они захватили всю страну, ему казалось, что он в опасности с самого рождения. Они захватили школы, правительство, даже его родной район.
Его дом не был выстроен из старых блоков. Во дворе не валялись ржавые остовы машин, он не зарос травой и не был завален детскими игрушками, унитазами и рваными диванами. В нем не было ничего, на что обычно кивали при споре различные либералы. У него был респектабельный двухэтажный дом, за аренду которого он платил аренду, потому что его дедушка не был достаточно смышлен, чтобы выкупить землю. Он следил за новостями и ждал, уверенный, что это случится. Случилось именно то, о чем он частенько любил говорить за рюмкой в баре. Глядя прямой эфир, он издал нечто похожее на боевой клич:
— ОДААААААВАШУМААААТЬ — прокричал он в экран. Дикторы молчали, но Маршал, чье настоящее имя было Джесси, не молчал.
— Тенессииииии! — кричал Джесси. Через завалы пустых пивных банок он прошел к шкафу с оружием. Там хранился 12-мм дробовик, и именно он-то и был ему нужен. Он продал и раздарил большую часть арсенала отца. Но этот он оставил.
По утрам он смотрел новости в Антиохийском[15] общественном клубе — мрачном баре, где он мог напиваться до посинения, засыпать и не бояться, что кто-то стащит его курево. Там собирались такие же простые парни, как он. Соль земли. Ему даже позволили платить за пиво талонами на еду и чеками по инвалидности. Завсегдатаи бара стали его семьей. Из окон, стоявших на парковке пикапов, торчали разнокалиберные стволы. На бамперах были наклеены флаги Конфедерации и лозунги «Немедленное отделение!».
