Но даже долгие красивые службы не избавляют подвижника от чувства тревоги, что он делает что-то не так и неправильно распоряжается своей жизнью. Такой парадокс: по сути, монашеский инфантилизм и отказ от борьбы за жизнь приводит не к покою, а наоборот – к беспокойству. В идеале, как декларируется, борьба за жизнь переносится из реальности в виртуальность, где монах в постах, молитвах и других подвигах стяжает благодать духа святаго. Но все эти «подвиги» переоцениваются не только внешними, но и самими монахами. Молитва лишь заполняет пустоту и не несёт особой радости, хотя в монашеских мануалах она расписывается как огонь свечи, без которой монах превращается в огарок. Может быть, в Средневековье молитва и приводила к виртуальной альтернативной жизни и собирала воедино разум в мире хаоса магического мышления.
Но сейчас такой альтернативной келейной жизни не существует именно как жизни и монах, обременяя себя молитвами, ничего особенного не приобретает. Это обременение даёт ему ощущение какого-то особенного долга перед Богом и обществом, однако нет никаких внятных доказательств, что этот долг вообще существует. Кроме деформирования самого характера подвизающегося, она не меняет его в лучшую сторону, мало того, своей текстовкой заталкивает подвижника прямиком в Средневековье – весьма отсталое и мрачное время. Если раньше анестезией при выдирании зубов был мощный удар по затылку, «вырубающий» больного, неужели вы думаете, что духовные практики отличались какой-то тонкостью? Ничему другому, кроме ненависти к миру, эти ушедшие в Средневековье «учителя» научить не могут. Ненависть и злоба – тоже энергия и тоже заполняет голодную пустоту. Это лучше, чем раздражение, которое возникает от недостатка энергии и является слабостью. Лучше злиться на дьявола и врагов православия, чем унывать, потому что уныние – это обессиливание. Благодаря выбранному образу жизни подвижник переформатировал свою эмоциональную жизнь, «приморозил» некоторые сильные чувства, ожидая, что в эту пустоту войдёт сам Бог. Но входит туда королева монашеских келий – уныние – вместе со своей свитой: леностью, страхом, отчаянием, слабостью, саможалением и сопровождающими высокий уровень стрессовых гормонов болезнями. Злоба всяко лучше, поэтому многие православные весьма агрессивны. Ещё пустоту заполняет страх разных масонов и злобных сатанистов, окружающих святую матушку-Русь. Это как бы разрешённые традицией страсти – ненавидеть врагов православия и бояться их происков. Огромный сегмент православного издательского рынка составляет играющая на этих страстях литература, порой весьма оголтелая.
