Покуда ты только взыскующий монашества простой послушник с козлячей бородкой, тебе приходится унижаться, пытаясь в стеснённых условиях обеспечить свои потребности. Тебя учат, что потребности должны ужиматься, что в этой тесноте «Божье творится», и во время медового месяца с православием ты принимаешь такой подход, как говорится, сердцем и «на ура», в мазохизме мня себя подвижником благочестия. Сам этот идеализм ничто без обуздания его прагматизмом. Максималисты в церкви быстро теряют здоровье, но сама община прагматична и не видит смысла в человеке, не приносящем ей пользу. При мне не одного послушника выгоняли на мороз под вымышленным предлогом, если у него проявлялись серьёзные проблемы со здоровьем. Монастырь – это не дом инвалидов. Конечно, приносить пользу можно и просто сидя в монастыре, поскольку монастырь без братии просто камни. Как я уже писал, люди – это топливо церкви. Но статус рясофорного бездельника тебе никто так просто не даст – первоначально придётся хорошо поработать. Если твоё скромное послушание далеко от финансовых потоков, тебе взамен труда обещают бесстрастие и независимость от мира на земле и спасение в вечности. Точнее, обещают только возможность, а всё остальное в твоих руках. И со временем ты понимаешь, что руки у тебя никудышные и ты не можешь удержать в них православную птицу счастья. Без оплаты труда ты отнюдь не превращаешься в бесстрастного подвижника в монастыре, но напротив – начинаешь считать каждую копейку, которая к тебе приходит. В итоге эта стеснённость превращает обычное попечение человека о себе и своих нуждах в то самое сребролюбие.
Здесь у тебя возникает выбор – либо разочарованно уходить, либо и дальше продолжать играть в эту игру, считая, что ты просто мало стараешься. Пресловутое монастырское смиреннословие на самом деле простая констатация факта, что, будучи монашествующим, ты какой-то особой рассудительностью или духовными силами не овладел. Смиренное осознание себя слабаком перед старцами из житийной литературы помогает продолжать так жить – некоторым нравится, особенно на склоне лет. Старики и старухи в миру никому не нужны и часто еле сводят концы с концами, а в монастыре они «отцы» и «матушки» – люди, обладающие определённым статусом и пользующиеся подчас большим уважением. Есть ради чего терпеть и имитировать духовность. Можно даже не имитировать, а вздыхать откровенно – «раб неключимый есмь». Со стороны экзальтированным паломникам будет казаться, что ты приобрёл смирение, хотя ты просто говоришь всё как есть, не лукавя сердцем.
