В быту церковные люди зовут сребролюбивыми просто богатых людей, которые не уделяют на церковь. Почему-то сребролюбие почти всегда связывается с богатством, хотя сребролюбие есть прямое порождение бедности, что я ощутил на своем личном примере. Когда я пришёл на послушание, я отказался от товарно-денежных отношений в своей жизни, полностью перейдя на обеспечение общины. Я выполнял послушание, а мне община или монастырь обеспечивали мои довольно скромные нужды. По сути это добровольное рабство, чего, собственно, в церкви и не скрывают. «Раб Божий» – говорят церковные люди в том случае, если хотят кого-нибудь похвалить. Нет, ты, конечно, волен взять и уйти в другую общину, поменять духовника, ну или вовсе покинуть церковь, но сделать это не так просто по причине психологической зависимости. Такие, как я, идеалисты являются для церкви основным топливом. Здесь не важно даже человеческое качество этого идеализма – важно количество приходящих в церковную ограду овец. Община – это такой сложный механизм, где священник символизирует Христа, но и Иуда, держащий ящик с деньгами, тоже он. Христос ведь любил останавливаться в домах богатых последователей и снискал славу гедониста (ядца и винопийца) среди фарисеев. Его странствующая община изначально принимала пожертвования «на нищих», за которыми следил тот самый Иуда.
Поскольку сам Христос не «имел где главы преклонити» – то есть являлся добровольным нищим, можно сказать, что и траты из этого ящичка были в том числе и на себя. Но христиане сочтут это кощунством, поскольку для них Христос их Бог, а Иуда страшный предатель. Христос просто не мог брать деньги из этого ящичка, раз он просил «на нищих», хотя, казалось бы, ничего в этом нет сверхвыдающегося – сотрудники благотворительных организаций тоже получают зарплату. Из-за такой психологической дифференциации христианин не может видеть в своем духовнике Иуду, но только Христа. Критическое мышление здесь подавляется вероучительным пафосом. А Христу надобно жертвовать деньги и не только для их последующей передачи условным нищим, но и возливать дорогое миро на главу. В этой схеме я был тем самым условным нищим, на которого условный Иуда «ради Христа» принимал пожертвования «в общак». Одновременно я обслуживал сам церковный спектакль и планировал через подвижничество преуспеть в духовном смысле. У меня был свой драйв, поэтому я никогда не виню ни отца В., ни других монастырских отцов за то, что я потратил практически лучшие годы жизни на церковь. Это был мой выбор и моя ответственность, и они не несут ответственности за мою жизнь, как не несёт её продавец алкоголя за алкоголизм покупающих его товар.
