– Усердно скрывал.
– В таком случае он, видимо, утаил от вас еще кое-что. Давайте посмотрим, чем же мы располагаем. Горничная и шофер как возможные пособники исключаются.
– Я их не исключаю.
– Что ж, я, по крайней мере, стараюсь, – рассмеялась она. – Потом Ньютон, дворецкий. В тот вечер он мог увидеть ожерелье у меня на шее. Правда, оно свисает низко, а на мне был вечерний палантин из песца; нет, не думаю, чтобы он видел его.
– Держу пари, выглядели в тот вечер потрясающе, – сказал я.
– Вы не захорошели малость, а?
– Бываю и трезвее.
Миссис Грейл запрокинула голову и захохотала. Я встречал в жизни лишь четырех женщин, которые при этом могли оставаться красавицами. Одной из этих четверых была она.
– Ньютон вне подозрений, – сказал я. – Он не из тех, кто водится с бандитами. Впрочем, это лишь догадка. Лакей?
Миссис Грейл задумалась, потом потрясла головой:
– Он не видел меня.
– Кто-нибудь просил вас надеть ожерелье?
Взгляд ее мгновенно стал настороженным.
– Не считайте меня дурой.
Она потянулась за моим стаканом, чтобы долить в него. Там еще кое-что оставалось, но я не стал мешать ей, чтобы полюбоваться изящными очертаниями ее шеи.
Когда она долила в стаканы и мы опять стали пить, я сказал:
– Давайте уточним истинное положение вещей, а потом я скажу вам кое-что. Опишите тот вечер.
Миссис Грейл отогнула длинный рукав и взглянула на часики:
– Мне надо бы…
– Пусть подождет.
Глаза ее сверкнули. Мне понравилось, как они сверкают.
– Существует такая вещь, как излишняя откровенность.
– Только не в моей работе. Опишите тот вечер. Или распорядитесь, чтобы меня вышвырнули отсюда. Одно из двух. Решайтесь.
– Вам бы лучше сесть рядом со мной.
– Давно уж подумываю об этом, – сказал я. – Если быть точным, с тех пор, как вы закинули ногу на ногу.
Миссис Грейл одернула платье:
– Эти чертовы подолы вечно задираются до самой шеи.
Я сел на желтый диван рядом с ней.
– Вы, похоже, не любите терять время, – сказала она.
Я не ответил.
– И часто у вас бывает такое? – спросила она, бросив на меня взгляд искоса.
– Почти не бывает. В свободное время я тибетский монах.
– Только свободного времени у вас нет.
– Давайте сосредоточимся, – сказал я. – Обратим то, что осталось от нашего – или моего – ума, на нашу проблему. Сколько вы мне заплатите?
– Ах вот в чем проблема! Я-то думала, вы хотите вернуть мне ожерелье. Или хотя бы попытаться.
– Мне приходится работать по своему методу. Вот так. – Я отпил большой глоток, чуть не поперхнулся и сделал глубокий вдох. – И расследовать убийство.
