Мы сели за стойку.
– Виски-сауэр[1], – сказал гигант. – Говори, чего тебе.
– То же самое, – сказал я.
Дожидаться нам не пришлось.
Гигант бесстрастно опрокинул в горло виски из толстого низкого стакана. И мрачно уставился на бармена – худощавого испуганного негра в белой куртке, ковылявшего так, словно у него болели ноги.
– Ну а ты знаешь, где Вельма?
– Вельма, говорите? – заскулил бармен. – В последнее время я ее тут не видел. Долго уже не видел, сэр.
– Давно ты здесь?
– Сейчас скажу.
Отложив полотенце, бармен наморщил лоб и стал загибать пальцы:
– Месяцев девять, пожалуй. Около года. Примерно…
– Шевели же мозгами, – сказал гигант.
Бармен захихикал, кадык его задергался, как обезглавленный цыпленок.
– И давно тут заведение для черномазых? – ворчливо спросил гигант.
– Что вы сказали?
Гигант сжал кулак, стакан почти скрылся в нем.
– Лет пять, не меньше, – сказал я. – Этот парень ничего не знает о белой женщине по имени Вельма. И никто здесь не знает.
Гигант посмотрел на меня так, словно я только что вылупился. Виски, похоже, не улучшил его настроения.
– А тебя кто просит соваться, черт возьми?
Я улыбнулся. Широко и дружелюбно.
– Мы же вместе пришли. Не помнишь?
Гигант ответил вялой, невразумительной белозубой усмешкой.
– Виски-сауэр, – приказал он бармену. – И пошевеливайся. Живей, живей.
Бармен засуетился, вращая белками глаз. Я повернулся спиной к стойке и оглядел зал. Теперь здесь не было никого, кроме бармена, гиганта и меня да еще вышибалы, треснувшегося о стену. Вышибала двигался еле-еле, словно с громадным трудом и болью. Тихо, как муха с оборванными крылышками, он полз за столиками вдоль плинтуса, внезапно постаревший, внезапно разуверившийся в себе. Я смотрел, как он ползет. Бармен поставил еще два виски-сауэр. Гигант бросил равнодушный взгляд на ползущего вышибалу и больше не обращал на него внимания.
– От прежнего заведения ничего не осталось, – пожаловался он. – Тут была небольшая эстрада, оркестр и уютные комнатки, куда ходили поразвлечься. Вельма пела. Рыженькая, красивая на загляденье. Мы собирались пожениться, только кто-то донес о том деле.
Я взял второй стакан. Мне это приключение уже стало надоедать.
– О каком деле?
– Где, по-твоему, я пропадал восемь лет?
– Ловил бабочек.
Гигант ткнул себя в грудь похожим на банан указательным пальцем:
– Отбывал срок. Мэллой моя фамилия. За силу меня прозвали Лось Мэллой. Я грабанул «Грейт Бенд банк». Сорок тысяч. Сам, в одиночку. Недурно, а?
