барон, сидевший по правую руку, что-то говорил Кларенсу, понизив голос, чтобы никто не слышал, а тот, зажав в ладонях украшенный золотом и драгоценностями кубок, мелкими глотками потягивал вино. От яркого света вокруг золотистых волос Кларенса словно возник ореол. Вдруг две головы прислонились друг к другу, разделились — Кларенс, откинувшись на стуле, оглушительно захохотал и изо всех сил хлопнул соседа по колену.
Перед Ричардом стояло изысканное сладкое угощение — испечённые фигуры святого Георгия и Богородицы, раскрошенные там, где он уже надкусил. Ричард безотрывно смотрел на рыцарский меч, наполовину утопленный в пышном тесте, а краем уха прислушивался к разговору тучного, на вид очень домашнего лорда Скроупа из Болтона и соседа Кларенса, барона из Кента. Говорили о вещах обычных, но жизненно важных для страны, о том, что давно вызывало споры, — о праве престолонаследования и о властителях с сомнительными правами на трон.
— Да, кстати, а верно ли, что королева беременна?
Несколько баронов с севера подняли головы, с нетерпением ожидая последних дворцовых новостей, но тот, к кому был обращён вопрос, лишь рассмеялся.
— Нет, Скроуп, бывшая вдова ещё не зачала, и слава Богу, потому что, скажу я тебе, — он наклонился, обежав своим замутнённым взглядом весь стол, — потому что, скажу я тебе, дело обстоит так: наше спасение как раз в том и заключается, чтобы она оставалась бесплодной, и надо Бога о том на коленях неустанно молить. Разве мало мы от неё натерпелись и без того, чтобы она наплодила кучу принцев? Видит Бог, это она правит и королём и королевством, пока грозный владыка Эдуард храпит у неё в постели. — Широко взмахнув рукой, он указал на Кларенса, индифферентно развалившегося в кресле рядом с ним, толстенная ладонь его шумно впечаталась в стол. — Сколько мы страдаем, а ведь выход — вот он, рядом.
Словно дымок над головами, над потрясёнными или удивлёнными лицами поднялся одобрительный ропот; откуда-то из самого угла донёсся голос: «Хорошо сказано». Весь побагровев и сжимая изо всех сил стоявший перед ним тяжёлый кубок, Ричард вскочил на ноги. А Кларенса всё это словно бы и не касалось: прикрыв руками глаза, он погрузился в какие-то свои мысли. Но всё же всеобщее движение привлекло его внимание. Он резко наклонился и, схватив брата за руку, грубо прижал её к столу. Кубок с грохотом упал на пол, содержимое его расплескалось на несколько метров вокруг, и в багровой гуще отразилось скрещение взглядов — голубые глаза Кларенса встретились с серыми глазами брата. В зале стихло, вино продолжало литься из кубка тонкой струйкой, на стене изгибались причудливые тени. Зал облегчённо вздохнул: Кларенс презрительно освободил прижатую руку брата, трубачи, следуя знаку мажордома, принялись за дело. Все встали, трубы вскоре умолкли, и в наступившей тишине Уорвик быстро вывел кузенов из зала. Дверь с грохотом захлопнулась. Все трое — граф Уорвик, Ричард и Кларенс — очутились в хозяйских покоях лицом друг к другу.
