Нельзя не верить в Антонину.
Мама меня не слышит. Не видит. Не чувствует. Мама забыла, что я умер. Установила новую модификацию Сингулярности: ту, которая не предусматривает внешних систем управления. Мама живет. Видит общие сны, может выбрать себе самый интересный. Ходит на работу - проснулась! - жарит яйца и докторскую колбасу. Еще помидоры, два вида сыра, немного меда, чай с лимоном. Я не уверен, что вижу все это и что вижу то, что вижу, и вижу ли что-нибудь, но верить хочется.
Нельзя не верить.
Поэтому я собираю сны и иду на штурм. Идея дурацкая. Скорее всего, нас уничтожат еще до того, как мы окажемся в городе. Идея - самоубийство, но какая разница мертвецу? Давайте. Раунд.
Я веду сны на штурм нити. Я отвлекаю внимание. Пока паук будет ловить одного Фридмана, второй отправится туда, куда мне нужно. Ему нужно.
***
Темнота шевельнулась, точно огромное одеяло.
- Уважаемый Андрей, - сказал тот, что висел прямо напротив. За это «время», как мне кажется, я разобрался в его лице и пришел к выводу, что они, все эти, постоянные, никакие не близнецы. Они все разные.
Задний!
- Мы настоятельно рекомендуем вам прекратить дестабилизующую деятельность.
Не угадал - говорит левый.
Потом правый:
- Кому, как не вам, должно быть яснее всего, что агрессия подобного рода непродуктивна.
- Результат невозможен.
Откуда-то сверху и сбоку раздается страшный металлический шум, будто по земле волокут огромную ржавую цепь.
- Пора, - говорит тот, что сзади.
- Просто сделай то, что должен, - улыбается передний, глядя на меня своими большими, фиалкового цвета глазами.
Мы встречались раньше, он убил меня.
- Все изменится, - он оглядывается, будто ища опору, а потом прислушивается с таким почти по-человечески обеспокоенным лицом, что мне становится смешно. - Сейчас.
Я чувствую свободу. Сны оживают.
- Разнеси здесь все! Разнеси сейчас!
Никто за все эти годы не пытался?
Медленно развожу руки в стороны и раскрываю ладони. Внутри начинает гудеть, будто включается мощный двигатель. Клянусь, я чувствую, как с кончиков пальцев капает электрический ток... Мне все еще хочется думать о маме, все еще хочется верить, что хочется, ну то есть на самом деле хочется спасти ее, что все ради нее и ради папы, в его память, чтобы его спасти тоже, но ты-то, приятель, уже давно понял, о чем речь, так? Верно ведь?
Душно было с самого утра. Цезарь Ларин проснулся от того, что стало нечем дышать. Проснулся рано, раньше будильника, встал, открыл окно, надеясь, что комната хоть немного проветрится, но свежий воздух, кажется, вообще исчез. Походил по квартире туда-сюда, не включая нигде свет. Заныл чертов зуб. Если поедешь слишком рано, то на работе практически нечего будет делать. Ларин ненавидел свой новый кабинет, баня, а не рабочее место. Но и дома заниматься нечем, после того, как жена уехала, забрав дочку, это пространство просто перестало быть домом. Звонить рано.
