Опять тишина, но того и гляди разрыдается. Нужно с этим кончать.
- Заявление писать будете? - сухо спросил Ларин. Тратить больше времени на эту сумасшедшую было непрофессионально и смешно.
- Что? - опешила женщина.
- Заявление, говорю, писать будете? На кого в суд подадим: на шаманов, на губернатора Чукотки или на производителей оконных рам?
- Что вы...
- А чего вы от меня хотите, гражданка?
Ларин сгреб стопку каких-то бумаг, сложил и стал нервно стучать ей о стол. Отложил. Выдохнул и начал говорить, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, рассудительно и уверенно, хотя терпение никогда не было его сильной стороной.
- Ваш муж умер от рака мозга, состава преступления нет. Сын бросился из окна, состава преступления нет. Чукотские шаманы к этому всему не имеют ровным счетом никакого отношения. Вы...
- Вы должны проверить.
- Что проверить?
- Антон Фридман.
Глаза женщины на секунду прояснились.
- Приятель... знакомый моего мужа, Максим встретил его на этих собраниях. Вы должны его...
Не хватает дыхания, губы, потрескавшиеся, почти бескровные, дрожат.
- ...проверить его. Его фамилия Фридман, Антон. Он замешан, я точно знаю. Я совершенно уверена, что он замешан в смерти моих мальчиков, я знаю. Проверьте его.
- На каком основании? Человек ходит на собрания в церебралку, где ему оказывают психологическая помощь. Тут я заявляюсь к нему и спрашиваю... Что именно, по-вашему, я должен буду спросить? Зачем, гражданин, вы довели сына вашего случайного приятеля до самоубийства? Так, что ли? Или как?
- Вы ублюдок, - выдавила женщина. Так пусто и холодно, без эмоций, что Цезарю снова стало не по себе.
- Я вам говорю, мой... мой мальчик не мог просто взять и...
По щеке скользнула крупная слеза. Женщина мелко дрожала, дышала тяжело, не знала, что еще сказать. Ларин даже опешил, но через секунду, ругая себя за мягкотелость, выпрямился в кресле.
- Вы подключены?
- Нет, в смысле да, но какое...
- Обратитесь к своему нейрооператору, пожалуйста. Вам помогут.
Тишина.
- У вас все? - спросил, и тут почувствовал, что не вовремя прекращается действие обезболивающего. Левый резец раскрошился еще в воскресенье, и Ларина второй день мучила злая зубная боль. Он тронул острые осколки зуба кончиком языка, при этом чуть приоткрыв рот.
- Я не знаю, чем вам помочь. Думаю, вы можете идти.
- Вы мне не поможете?
- Нет, не помогу. Идите. Я сообщу, если мы что-то выясним.
Женщина резко встала, едва не упав, неловко то ли придержала, то ли оперлась на стул и посмотрела на Ларина сверху вниз.
