— Я могу вас бросить. Здесь, сейчас, не переживая ни секунды. Не думаешь, что это помешает твоим планам?
— Хорошо, — сказала она. — Бросай нас. Вернись и чини неводы морскому народу или чисть конюшни народу холмов. Может, ты накопишь себе на новые сапоги, пока эти не развалятся, хотя тебе придется голодать какое-то время.
— У вас крохотные шансы добраться до озера отсюда, как ты не поймешь? Вас за три часа сцапает лесная стража.
— Меньше. Мы не можем перейти горы без тебя, так что и пытаться не будем, — она встала, пошатнувшись, но с гордым видом. — Я сложу влажные ветки и разожгу большой дымящийся костер, и, когда меня отведут к твоему королю, я скажу ему, где мы оставили тебя, чтобы его скауты поймали тебя. Что с тобой сделают, поймав? Казнят, да?
Я села, потрясенная ее наглостью, кипя от гнева, пока она разыграла спектакль из плетения волос в корону. Арлен все еще лежал на земле, смотрел перед собой, подняв брови до волос. Кольм сонно почесывал бороду. В тумане пело несколько птиц, заполняя звуком пространство между нами.
— Что ж, — сухо сказала я, — похоже, придется продолжать, да?
Она отошла от ручья важной поступью.
— Да. Но я сперва поем, а потом уже мы пойдем.
Не самое приятное начало дня. Мы съели в ледяной тишине по горсти кожуры фруктов, все избегали смотреть друг на друга. Солнце золотыми пиками проникло между деревьев, но не сжигало туман, а подогрело его, и мы мокли от влаги в воздухе и потели, еще не сойдя с места. После жалкого завтрака Мона пополнила флягу в ручье, Арлен отошел за камень, а Кольм свернул веревку и завязывал наши мешки с едой. Мне впервые за время путешествия было нечем заняться. Он молчал, совал припасы в своей мешок и затягивал его. Было ли это безмолвным извинением за резкие слова сестры или старания ускорить наше движение, я приняла это и молчала. Может, если бы я оказалась с ним подальше от его брата и сестры, я бы тоже извинилась за то, что перегнула палку с Моной, но не перед ней.
Когда все были готовы, мы пошли по склону. Лес стал гуще, тень — темнее, и мы шумно дышали, поднимаясь среди деревьев. Туман медленно рассеивался, хотя воздух все еще был влажным. Мона шла сразу за мной, и я порой отпускала ветки и слышала ее возмущенное цоканье, когда они задевали ее лицо. Это было по-детски, но приносило мстительное удовольствие.
Мы взбирались не долго, выбрались из тени на залитую солнцем поляну. Большое дерево упало недавно, забрав с собой несколько мелких, сплетение его огромных горней торчало из земли. Густой ковер зелени пользовался освободившимся местом, растения тянулись к солнцу вокруг дерева, лучи пробивались сквозь листву. Я перестала сверяться с компасом и разглядывала густой лес впереди в поисках ориентира. Я уже хотела идти дальше, когда визг Моны вспорол воздух, послышался грохот. Я развернулась.
