– Немало женщин влюблялось в Стюарта, – мягко пояснила Амелия, – но для них это плохо кончилось. Одну с позором отослали в деревню, другую спешно выдали за кузена, который согласился посмотреть сквозь пальцы на ее бесчестие.
– Анна Хейл, – кивнула Шарлотта. – Элиза Пенниуорт.
Амелия отвела глаза.
– Две молодые леди всего за месяц. Теренс был прав.
Но Шарлотта уже не была уверена, так ли все было. Она передала сплетни Луизе Килдер, но когда пущенная сплетня дошла до нее снова, оказалось, что Стюарт чуть ли не соблазнил девушку на глазах перепуганной бабушки. Предполагаемое бегство с Элизой Пенниуорт превратилось в похищение. Если слухи всего за неделю превратились в чудовищную ложь, какова была первоначальная версия, та, которая имела место задолго до того, как все это услышала Шарлотта?
– Миссис Дрейк, – начала она, – вы очень откровенны со мной. Могу я задать вам такой же прямой вопрос?
– Разумеется.
– Почему мистер Дрейк так не любит сына?
Лицо Амелии стало хмурым:
– Теренс так разочаровался в Стюарте! Он надеялся, что сын вырастет лучшим человеком… чем стал…
Интересно, в чем причина этой паузы?
Однако Амелия продолжала:
– Но Стюарт ни в чем не знал удержу, он превратился в настоящего повесу. Любое пожелание, высказанное ему Теренсом, неизменно встречало отказ. Его манило все, против чего предостерегал отец.
– Но теперь он стал мужчиной. Не может же мистер Дрейк вечно ставить ему в вину бесшабашность юности?
– Вы полагаете, что он изменился с тех пор? – спросила Амелия тоном, мгновенно положившим конец спорам.
Очевидно, хотя она и любила сына, все же считала его совершенно пропащим. Шарлотта невольно изумилась. Ее собственный отец, прежде чем выгнал из дома дочь, по крайней мере, потребовал доказательств ужасающей истины. Возможно, этим он сделал ей огромное одолжение, поскольку Шарлотта так и не поняла, что лучше: стать изгоем без права вернуться или навсегда оказаться объектом подозрений и осуждения той семьи, от которой она зависела.
– Я считаю его благородным человеком, – медленно произнесла она. – И знаю, насколько могут быть преувеличены слухи.
– Дорогая графиня Гриффолино, – начала Амелия, взяв ее за руку. – Стюарт – мое единственное дитя. Я обожаю его и, признаюсь, пригласила вас, чтобы чаще с ним видеться. Но я не слепа к его недостаткам и не хочу, чтобы были слепы вы. Нам, женщинам, так легко поддаться чувствам, и мне будет очень грустно, когда вас предадут. Кошмарный урок, полученный вашей собственной племянницей, убедил меня поговорить с вами.
