Утешила, как могла, в укушенное место целовать не стала, поцеловала в горячий, жалобно шмыгающий нос. И пошли мы с пострадавшей на место преступления. Искать этого подлого кусателя, этого гадкого обижателя трепетных дусь.
И выяснилось, что во время дождей растет не только мягенькая травка, в которой так хорошо дремать после обеда. Но еще и сурепка, осот, лебеда, полынь и другая мелкая флора. А внутри этих зеленых зарослей тихонечко подрастал чертополох. Поначалу он вел себя вполне прилично, никого не трогал, когти не выпускал. Но со временем подрос, заматерел, оброс колючками и стал представлять опасность для окружающих. Окружающие об этом не знали, и доверчиво плюхнулись попой прямиком на притаившиеся в траве иголки.
Я предъявила Дусе обидчика, Дуся возжелала немедленной сатисфакции, но лично мстить поостереглась. Перепоручив это дело мне.
Чертополох — он такой, его голыми руками не возьмешь. Да и не голыми тоже. Думаю, что в роду у него были ежи и кактусы. Когда они перемешались, получился монстр такой колючести, что его можно использовать как холодное оружие. А в старину крепости нужно было не рвом с водой ограждать, а насадить чертополоха по периметру и спать спокойно.
Аккуратно садовыми ножницами срезала куст под самый корень, ножницами же взяла поверженного противника за шкирку и выбросила за забор. Пока он летел, Дуся успела сказать ему несколько напутственных слов. Догадываюсь, что среди них не все были приятными.
История четвертая. Запретное сало
С возрастом обнаружилось, что Дуся, при всей ее беспородистости, очень украинская собака — любит борщ и сало. И если с борщом ей как-то удается держать себя в рамках приличия, то сало Евдокия готова поглощать в любых количествах. Но вот как раз с количествами случился большой облом.
— Дуся — говорю — собакам нельзя есть сало.
— А кошкам?
— И кошкам нельзя.
— А тебе?
— И мне нельзя.
— Интересно, что же тогда сало делает в нашем холодильнике? Зачем ты его туда кладешь?
— Видишь ли, Дусенька, — лживым голосом говорю я — если чего-то очень-очень хочется, то немножко можно.
— Ой! — вскрикивает Евдокия. — Ой-ой! Мне уже!
— Что уже?
— Уже очень-очень хочется.
Смотрю в молящие карие глаза, вздыхаю, отрезаю тоненький ломтик сала, который мгновенно исчезает в Дусе.
— Ты хотя бы жевала — упрекаю обжору.
— Так а что там было жевать? Ты отрежь еще кусочек, нормальный, и я пожую.
Отрезаю еще ломтик, немного больше прежнего. Он тоже проваливается в Евдокию, не задержавшись ни на мгновение.
