– Расскажите о себе, дорогая, – попросил он. – Боюсь, я в невыигрышном положении в сравнении с вами, коль скоро вы, вероятно, знаете обо мне больше, чем я сам.
Этта сглотнула, физически чувствуя взгляд Генри, упершийся ей в висок.
– Ну, – начала она. – Я выросла с матерью в Нью-Йорке во время… э-э… несколько позже нынешнего.
Царь отсалютовал бокалом Генри.
– Для вашей же безопасности, уверен. Мудрый выбор, друже. Бывают времена, когда я жалею, что не сделал того же сам. Но продолжайте, дитя мое.
– Боюсь, больше мне рассказать нечего, – сказала Этта, а потом добавила: – Помимо очевидного, разумеется. Я только недавно начала путешествовать. А еще я играю на скрипке.
– Прекрасный выбор!
– Император – большой любитель музыки, – объяснил Генри, ощутимо расслабившись. – Вам следует знать, ваше императорское величество, что Генриетта принизила свои достижения. Она исключительно талантлива и выиграла бесчисленное множество международных конкурсов.
Этта повернулась к отцу, разрываясь от эмоций: на мгновение ей показалось, что он ею хвастается.
Перед последним российским императором.
– Великолепно! – откликнулся царь. – Сыграете мне?
– Я… да… а что? – захлопала ресницами Этта.
– В ее репертуар входит Чайковский, – добавил Генри.
– Да, но…
– Концерт для скрипки с оркестром, вне всяких сомнений, – провозгласил император, пересекая кабинет несколькими быстрыми шагами и доставая небольшой футляр из-за фортепиано.
Это же…
Футляр для скрипки.
– Ой, – пробормотала Этта, чувствуя себя ужасно глупо. – Вы имеете в виду прямо сейчас!
Николай положил футляр на стол. Его улыбка померкла.
– Мне следовало бы предположить, что вы почувствуете себя неловко…
– Нет, нет, я с радостью, – поспешила заверить его Этта. Привычный приступ страха сцены прошел, сметенный всесокрушающей страстной тоской по инструменту, по музыке. С концерта в Метрополитене прошло уже несколько недель, а у Этты не бывало и двух дней без репетиций с тех пор, как ей исполнилось пять. Наэлектризованная предвкушением, она задрожала.
– Чудесно. Мы отправимся ужинать на возвышенной ноте. Генри, проаккомпанируешь, хорошо?
Генри встал, не отвечая на удивленный взгляд дочери. Концерт обычно исполнялся полным оркестром, но, конечно, существовало и переложение для скрипки и фортепиано. Так и есть: Генри в сопровождении царя шел к инструменту.
– Может, только первую часть, – предложил он. – Или ты предпочитаешь вторую?
– Да – в смысле: конечно. Первая часть – замечательно, – Этта поймала себя на том, что все еще стоит у стола, застыв и трепеща всеми нервами, и быстро подошла к ним. Взяв скрипку, она мгновение просто взвешивала ее на руке, поглаживала пальцами изящный гриф, лакированное дерево.
