Купила новое платье к предстоящему ужину с Энди. Взяла на размер меньше чтобы был стимул похудеть. Сейчас я с трудом влезаю в него. Оно длинное, с пуговицами спереди по всей длине и на груди так натягивается, что пуговицы держатся на честном слове и вот-вот готовы вырваться с мясом. Правда до ужина еще есть время, и все будет о’кей. Я проверила: труднее всего в нем сидеть, пуговицы натягиваются еще сильнее, какая-нибудь может не выдержать — того и гляди оторвется и полетит Энди в глаз. Только этого не хватало, я буду в ответе за то, что лишила его зрения. Кстати, если бы Энди ослеп, он не смог бы разглядеть, как я выгляжу голой, а это уже неплохо.
Между прочим, продавщица в магазине изо всех сил намекала, что мне надо платье на размер больше, но я сумела выдержать эти жестокие намеки, зная, что скоро похудею и оно, может, даже будет мне велико. Когда продавщица занялась чем-то и отошла от меня, я быстренько примерила платье на размер больше — оно сидело на мне гораздо лучше, но я не могла позволить ей так легко победить меня и купила размером меньше, надеюсь, что не раскаюсь в этом. Ведь теперь я даже не смогу поменять его: продавщица вспомнит, что была права, и упрекнет меня, скажет, что я воображаю себя тоньше, чем есть на самом деле, и я никогда больше не смогу зайти в этот магазин, и… Правда, я всегда смогу попросить Салли обменять его.
Сегодня утром выдержала три зверских сеанса шейпинга кряду. Пропади все пропадом, до чего же тяжко заниматься после нескольких дней голодовки. Ноги у меня подкашивались, и вообще я чувствовала себя как-то странно. По-моему, у меня такое же ощущение невесомости, какое испытывали Пикассо и его друзья, когда голодали в парижских мансардах. Помню, я еще школьницей видела в художественной галерее какие-то знаменитые картины — картонные ящики, спускающиеся с лестницы, и части велосипедов, летящие по воздуху. Учитель объяснил, что их написали художники, когда они были бедны и от голода у них были галлюцинации. Надеюсь, у меня не будет галлюцинаций на работе, вряд ли Крутой Бауэр отнесся бы ко мне снисходительно, если бы я в разгар переговоров стала лепетать что-то про летящие по воздуху велосипедные спицы.
Я начала подумывать, что мне пора лечиться. Салли считает, что самое время. «Каждая, кто считает, что успех любовного свидания зависит от объема ее грудной клетки, явно нуждается в услугах психоаналитика», — сказала она. Она просто возмутилась, услышав, что я не собираюсь ничего есть во время ланча. Она продолжала уверять меня, что я нравлюсь Энди такой, какая есть, и что раз он уже пригласил меня, мне ни к чему худеть ко дню свидания, а если бы он предпочитал видеть меня более худой, о чем бы это свидетельствовало? Я знаю, что она права (по-своему). В ее словах есть здравый смысл, но я уже не чувствую сильного голода… то, что я испытываю, это скорее некая одухотворенность, чем голод, я смотрю на вещи шире… Может, Жанна д’Арк просто сидела на диете, и видения тут ни при чем. Но все же я подумываю о лечении. Купила книгу Юргена Крауса «Извилистый путь лечения».
