***
Вначале я думала, это случайно...Все тело искрами пронизало от ее прикосновения к напряженной груди. Соски болезненно заныли. Маленькая сучка! Она понимает, что делает? Я только челюсти стиснула и взгляд отвела, а потом она задела меня снова, и я в глаза ей посмотрела, прищурившись.
Чувствуя, как она на ногах у меня устроилась. Горячая и абсолютно голая под своей ночнушкой. За запястье меня держит и дальше влажной тканью кровь смывает, а сама на грудь мою смотрит. Странно смотрит, даже щеки разрумянились. А ведь знает, что это не безопасно. Давно поняла. Я никогда не скрывала, что равнодушна к мужчинам, и любовниц приводила в шатер, глядя, как убегает маленькая Лори, шокированная моими пристрастиями.
А потом она иголку в плечо вонзила, и я всё же вздрогнула, но не от укола, а от того, что она на ноге моей вертится. Такая горячая...пахнет иначе, чем другие. Шиком пахнет и роскошью. Кожа у нее матовая с золотистым отливом и ресницы длиннющие. Глаза ими прикрыла, нитку губами зажала...а меня от укола иглой пронизало возбуждением, и я невольно талию ее сильно сжала, придвигая по ногам к себе.
- Ты что творишь, малышка? Во что поиграть решила?
За подбородок ее взяла и на себя посмотреть заставила.
- Ты хотя бы правила знаешь? Шей и не ерзай.
***
Резко выдохнула, когда она сжала талию и к себе двигать начала. Смотрит в мои глаза, а у неё во взгляде сам Саанан костры разжигает. Да так, что пламя каждого до небес жутким синим цветом взмывает и пляшет, отбрасывая тени на смуглую кожу. Ощутила себя дичью, для которой костры эти разгорелись. Там, на дне каждого, такая бездна тёмная, что бежать нужно без оглядки. А меня будто затягивает в них, будто кто-то веревкой туда тянет.
Сглотнула, отворачиваясь от нее и чувствуя, как в низу живота тяжелеет от ее тона властного, от того, как смотрит тяжелым взглядом на мою грудь в вырезе сорочки. От этого взгляда соски в тугие комочки сжимаются, и руки дрожать начинают. Закрыла глаза, делая глубокий вдох и снова наклоняясь к ране, делая стежки один за одним. И когда почувствовала, как руки на моем теле расслабились, прошептала:
- Отец всегда учил, что играть нужно по правилам. Что иное поведение не делает чести ни одной из сторон игры. Такое благородство, - последний стежок, и я наклонилась откусить нитку, - привело его к смерти и научило меня, что правила в игре не имеют значения. Главное - ее конечный результат.
