Но в таком случае именно Анна Одинцова становилась главной добычей Ататы, которую он должен сдать органам. Это тебе не оленевод-кочевник, а настоящий враг, враг с той стороны! При таком раскладе Анна Одинцова как женщина ускользает от него.
Вероятность того, что Анна Одинцова американская шпионка, конечно, невелика. Скорее всего, она и впрямь из Ленинграда. Тогда, в Уэлене, она называла имена знакомых студентов еще довоенного Института народов Севера, которых Атата хорошо знал. Но даже в этом случае будет нелегко отделить ее от истинных врагов Советской власти и коллективизации и спасти от наказания. Жаль, не удалось тогда в Ленинграде встретиться с ней. Да и кто мог предположить, что она так глубоко западет ему в сердце.
Когда закончились первые зимние пурги и ударил настоящий мороз, наконец-то застыл Анадырский лиман, и можно было отправляться в первую поездку в залив Креста, в чукотское село Конергино, славное хорошими упряжными собаками и умелыми каюрами. Именно там Атата собирался найти спутников для большой карательной экспедиции в глубь чукотской тундры.
Все чаще над стойбищем пролетали самолеты, а иные так низко, что ревом своим распугивали оленей. Аренто с едва скрытым упреком поведал Ринто, что кто-то из его родичей, из тех, кто ездил в приречное селение, выдал тайну схоронившихся стойбищ. С отвращением к самому себе, Танату пришлось рассказать отцу о пьяных речах брата там, на берегу притока.
Ринто позвал старшего сына за ближайший холм. Чуя неладное и догадываясь, Рольтыт потащился за отцом на заплетающихся ногах и заскулил:
— Ничего особенного я не сказал… Тамошний русский нашего разговора не понимает, а Етылен, учитель-чукча, не станет нас выдавать.
— Он первым и выдаст! — с глубоким презрением и убеждением проговорил Ринто и обрушил на сына первый удар. Плеть разорвала, словно острым ножом, кухлянку и полоснула по голому телу.
Рольтыт взвыл и упал на колени. Он медленно пополз к отцу, пытаясь приблизиться настолько, чтобы схватиться за его ноги и ограничить размах. Но отец быстро разгадал его намерение: отступая назад, он каждым ударом плети превращал кухлянку сына в кровавые лохмотья.
— Твой грязный язык стал источником нашей беды! Ты поступил хуже болтливой женщины! Не только моя кара, но и кара богов падет на твою пустую голову!
— Я ничего не помнил! — пытался оправдаться Рольтыт. — Это все злая веселящая вода! Она отняла у меня разум, в этом виноваты и русские, и Танат…
