Перед кабинетом председателя Отке за столиком с пишущей машинкой восседала секретарша. Она приветливо кивнула и значительно произнесла:
— Вас ждут, товарищ Атата.
За приставленным к письменному столу широким столом для заседаний сидел первый секретарь окружкома партии большевиков Грозин, высокий, худой, болезненный на вид человек, и курил папиросу. Он приехал недавно, и Атата впервые встречался с ним так близко. Сам председатель в белой рубашке, при галстуке восседал на своем месте. Он сердечно приветствовал Атату, явно любуясь его молодцеватым видом, ладно сидящей на нем военной формой.
— Какие кадры у нас растут! — радостно произнес он. — Недаром сказал наш великий вождь и учитель товарищ Иосиф Виссарионович Сталин: кадры решают все!
Портрет вождя висел как раз над Отке, и сам председатель, уэленский чукча, бывший учитель и ликвидатор неграмотности, вознесенный судьбой на самый верх здешней власти, являлся как бы его продолжением. Но Атата хорошо знал, что настоящая власть принадлежит не депутату Верховного Совета и председателю Чукотского окружного исполнительного комитета, а вот этому болезненному курильщику, первому секретарю окружного комитета ВКП(б). И ему незачем было подчеркивать это свое верховенство, о котором все и так знали.
— Атата из морских зверобоев, как и я, — сообщил Отке. — Он родился в яранге, был обречен влачить жалкое существование в темноте и невежестве, и вот что с ним сделала наша родная партия и Советская власть! Капитан Министерства государственной безопасности! Это не моржа гарпунить, а бороться с хитрым и коварным, классовым врагом! Атата успешно провел коллективизацию в Чаунском и Чукотском районах. Кое-где, особенно на границе с Якутией, еще остались единоличники, но, думаю, в этом году мы окончательно до них доберемся, и Чукотка станет, как и весь наш могучий Советский Союз, краем сплошной коллективизации!
Отке часто сбивался на торжественно-ораторский тон, не в силах избавиться от него даже в обычной речи. Атата понимал, что косвенной виной этому было присутствие в кабинете первого секретаря окружкома.
Усадив Атату за стол, Отке распорядился принести чай. Пока ставили на стол стаканы, колотый сахар, галеты, разговор шел о погоде, о том, что вот нет настоящих, сильных морозов, и от этого Анадырский лиман никак не может встать: мощное течение несет крошево льда и снега, которое не одолеть ни на лодке, ни на собачьей упряжке.
Когда за секретаршей закрылась тщательно обитая черным дерматином плотная дверь, Отке подошел к стене и отодвинул легкую занавеску, открыв большую карту Чукотки. Такие «засекреченные» карты имелись в каждом уважающем себя советском учреждении окружного центра, и точно такая же карта с такой же занавеской висела на стене в кабинете самого Ататы.
