В яранге были книги. Роскошный однотомник Пушкина, в желтом переплете, изданный в честь столетия со дня рождения великого поэта, Танат получил его в день окончания Уэленской семилетней школы с надписью: «За отличные успехи и примерное поведение. 25 мая 1947 года. Село Уэлен Чукотского национального округа. Директор Лев Беликов». Маленькая книжечка «Конституция СССР» на чукотском языке, который невозможно было понять, так как почти сплошь он состоял из русских же слов, но с чукотскими суффиксами и окончаниями. Эти книги принадлежали Танату. Библиотека Анны была куда богаче. И книги у нее были не только на русском языке. Книга «Чавчывалымнылтэ»[39] Федора Тынэтэва с рисунками уэленца Выквова, первый чукотский букварь, «Чукотско-русский словарь» Богораза, «Русско-чукотский словарь» П. Скорика, толстый том «Чукчи» Богораза, книга на английском языке «Coming of Age» Margaret Mead.
Особым успехом в яранге пользовалась книга «Чавчывалымнылтэ», Многие сказки, переложенные на письменный язык и хорошо известные слушателям, на белой книжной странице становились как бы другими. Эту книгу по очереди читали вслух Танат, Анна и даже Катя.
Ринто иногда просил сына почитать вслух стихи Пушкина. Молча, с напряженным вниманием внимал русской стихотворной речи, просил перевести, но никогда не был доволен.
— Ну что ты говоришь: мороз и солнце — хороший день! Чего тут такого? Станет Пушкин утверждать очевидное.
Обладая прекрасным слухом и памятью, он повторял по-русски:
Мороз и солнце — день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный?
И дальше рассуждал:
— Конечно, надо всех будить в хорошую погоду. Думаю, в русском стойбище не меньше работы, чем в нашем. Ведь и коров надо пасти, запрягать лошадей, готовиться кочевать…
— Русские не кочуют, — напоминала Катя.
— Ах да, я и забыл! — улыбался Ринто.
Катя вошла в жизнь новой семьи, казалось, прочно… Но что там происходит в темноте мехового полога, когда Танат лежит меж двух молодых женщин? Правда, Анна беременна и вот-вот родит, но сын не холодная рыбина, а живой, молодой, горячий мужчина.
Слегка запинаясь, Катя читала:
Унылая пора, очей очарованье,
Приятна мне твоя прощальная краса…
Танат переводил вслед:
— Очень приятно глазами созерцать красоту осенней тундры…
— Чего уж тут приятного? — вздохнул Ринто и попросил перейти к привычной книге Тынэтэва «Чавчывалымнылтэ».
Он смутно догадывался, что за строками стихов таится иной, сокровенный смысл, который скрывается за внешне простыми словами шаманских заклинаний. Ведь часто бывает так, что совершенно обыкновенное слово, произнесенное в нужном месте, в нужное время и Тому, Единственному, которому оно предназначалось, оказывается сильнее любого физического действия. Недаром гласит старинная чукотская пословица: словом можно убить…
