Танат правил передними оленями, то становясь на бегущий полоз, то скача рядом с упряжкой по качающимся тундровым кочкам. Осеннее путешествие в Уэлен завершало годовой цикл общения с морским берегом, с той частью чукотского народа, который, в отличие от чаучу, занимался промыслом морского зверя. Несмотря на наличие в Уэлене магазина, вместительных складов, осенняя встреча тундровых и морских людей по сути являлась ярмаркой, где оленьи шкуры, камусы[20], напрямую обменивались на продукты морского промысла — моржовые, лахтачьи[21], нерпичьи кожи, ремни, жир, копальхен[22], а в последнее время в торговый оборот включились и тангитанские товары — ткани, нитки, иголки, табак, чай, сахар, мука. Каков был меновой эквивалент, об этом никому, кроме участников, не было известно. Очевидно, совсем нередко передача товара шла как бы кредитом, большинство привлекала внешняя сторона встречи: возможность побывать в оленеводческом стойбище, встретиться с друзьями и родственниками и, самое главное, посетить песенно-танцевальное состязание возле Священного камня, на которое еще недавно приезжали на громадных байдарах знакомые и родственники из эскимосских поселений на другом берегу Берингова пролива. Нынче, впрочем, как и в прошлом году, их не будет: государственные отношения между США и СССР разладились. Ходили смутные слухи: вроде бы американцы намеревались завоевать Чукотку и установить на ней чуждый бедным и обездоленным капиталистический строй. В бухту Провидения и в Анадырь прибыли советские войска с танками, пушками и боевыми самолетами.
Уэлен в эти дни оказался во власти праздничного настроения, многократно усиленного привозом большого количества алкоголя, который продавали в магазине прямо из железной бочки, поставленной на небольшое возвышение. Один конец шланга находился в глубине бочки, а другой надо было время от времени подсасывать, чтобы перелить дурную веселящую воду в соответствующую покупательным способностям посуду. Охотников помочь в этом деле молоденькой продавщице было столько, что они встали в очередь в затылок друг к другу. Привлекательность этого действия была в том, чтобы, прежде чем пустить струю в подставленную посудину, заглотнуть порядочную порцию огненной воды.
При виде чистого морского горизонта у Таната слегка кольнуло в сердце: значит, и Энмынкау и Тэнмав уплыли в Анадырь и уже наверняка зачислены в студенты педагогического училища. Грустно стало от мысли, что ему уже не уехать, не оторваться от этой земли, не взлететь даже мыслями над огромными просторами большой страны.
