Раскол
Велико искушение заявить, что раскол между континентальной и аналитической философией оказался гораздо глубже, чем различие между любыми другими традициями и школами в истории философии. Представители различных школ и раньше испытывали разногласия по многим вопросам, но у них, по крайней мере, было общее основание и принципиальное согласие в том, что касается терминологии, постановки проблем, методов исследования и т. п. Эмпирики и рационалисты хотя бы могли вести между собой дискуссию о своих разногласиях касательно источника знания. Между Англией и континентальной Европой постоянно происходил обмен идеями. Локк подвергался влиянию Декарта и Мальбранша, в свою очередь оказывая большое влияние на французскую философию. Лейбниц посвятил целую книгу критике идей Локка. Юм основательно изучил работы Бейля, а Кант и Гегель сыграли большую роль в развитии как английского идеализма (Грин, Брэдли), так и американского прагматизма (Пирс, Дьюи).
Раскол между континентальной и аналитической философией прервал этот чрезвычайно плодотворный обмен идеями между представители разных культурных и языковых традиций. Два философа, один из которых получил образование в русле континентальной, а другой – в русле аналитической традиции, едва ли найдут, о чем поговорить, несмотря на то что будут иметь степень по одной и той же дисциплине. У них практически не будет общей терминологической и методологической базы, не будет общих проблем. Если они и смогут общаться, то на темы, связанные с периодом до раскола. Впрочем, и здесь им трудно будет понять друг друга, поскольку такие понятия, как «онтология», «истина», «доказательство» и т. д., имеют разные значения в этих двух традициях. Это будет приводить к систематическим недопониманиям и в результате к обрыву коммуникации. Значение слов может меняться в зависимости от контекста и традиции. Ведущие представители обеих традиций зачастую просто неспособны понять друг друга. Когда Морис Мерло-Понти и Гилберт Райл принимали участие в одной и той же конференции, Мерло-Понти спросил: «Разве мы делаем не одно и то же?», и Райл ответил: «Надеюсь, что нет!» Хайдеггер и Карнап тоже не достигли взаимопонимания, равно как и Альфред Джулс Айер с Жоржем Батаем или Джон Сёрл. В 1930-х годах Теодор Адорно жил и работал в Оксфорде и не раз выражал недовольство отсутствием в тамошнем кругу коллег, достаточно квалифицированных, чтобы понять его работу. Звучит неожиданно, учитывая, что многие ведущие философы аналитической традиции – в частности Айер, Райил и Остин в работали в Оксфорде в то же самое время. Адорно пытался говорить с ними о философии, но ему, по его словам, приходилось упрощать объяснения до элементарного, чтобы они вообще хоть что-то поняли. Айер, в свою очередь, считал Адорно просто «забавным персонажем». У них не было общей почвы для установления контакта.
