С этой мыслью я вошел в дом, снял куртку и направился в свою комнатку. Когда я вошел и включил свет, мне показалось, что в углу у шкафа произошло какое-то беспокойное движение. Комната была пуста, однако на моей белой табуретке стоял маленький медный самоварчик и три крохотные фарфоровые чашечки. От самоварчика шел пар и было ясно, что в мое отсутствие тут чаёвничала целая компания. Дверца шкафа скрипнула и оттуда показалось виноватое лицо Ужели. Я упер руки в бока и вопросительно посмотрел на него.
— Ах, это Алешенька пришел! Наконец то! А я то заждался. Уж сижу да волнуюсь, да все думу думаю, а и где это наш сударик-господарик, а и куда запропастился… он…
— Как видно не один сидишь, — перебил я его причитания и сел на диван.
— Дело у меня к тебе, Алешенька есть, личного характера, выслушай да не прогневайся, — продолжал Ужеля без тени сомнения. — Понимаешь, не могу я один без моей зазнобушки любимой, — тут дедуля поманил меня к себе и заговорчески-торопливо зашептал на ухо, — по мужской то части надобно да? Мы же с тобой мужчины, ты поймешь. Сейчас я вас познакомлю, только ты Демьяну не сказывай, он-то мне одному приказал у тебя прописаться. А мне одному невмочь, так что по рукам?
— Пожалуйста, пусть живет — отвечал я. — Ты мне лучше скажи, как мы теперь на половину зарплаты жить будем? До следующей зарплаты еще целый месяц…
— От нее только польза будет — продолжал тараторить о своем обрадованный Ужеля и полез в шкаф. После минутного шуршания и пререканий из шкафа наконец вылезли супруг с супругою.
— Это Ладушка, а это Алексей! — Представил нас Ужеля. Милое крохотное существо, одетое в рыжеватую хламидку, с лицом, чем-то похожим на мордочку белки, пропищало мне что-то в ответ и тут же обратно скрылось. Я не успел ее как следует рассмотреть.
— Стесняется! — Сказал Ужеля, — и тут вдруг сердито добавил, — а с дармоедами дружбу водить не стесняется! Я, понимаешь ли, только ее пристроил у тебя в шкафу, должностью рисковал, репутацией, обустроились, обживаться уже начали, и тут эта дура братца привела! Уйди с глаз моих долой! — Прикрикнул он на супругу, высунувшую было мордашку, и та снова исчезла.
— Ну, какой он, между нами, братец, Алешенька? — Ужеля был чрезвычайно возбужден, глаза его слегка косили и я уже засомневался, что в самоваре был чай, а не что-то покрепче. — Баню, говорит, в сарай переделали, и куда идти баннику? Конечно, она его в семью тащит, братца своего ненаглядного! Думает мужа обманет! Меня, домового! Эх, Алешенька, не верь женщинам, а с другой стороны, ну как без них то, а?
