Одноглазый Сильвер бросил карты на стол и встал. Его единственный глаз сверкал при вспышках молнии.
— О господи! — сказал он торжественно. — На свете существует лишь один человек, который рисовые пирожки принимает за телятину! Который рычит: тысяча чертей! Который, играя в дурака, четыре черви подряд бьет червонным королем, но так, что червонный король оказывается именно в четвертой взятке. Этого человека зовут… — Одноглазый Сильвер выдержал внушительную паузу. — Этого человека зовут… — Косолапый Джек! Белопуз, он же Вильгельм Крогманн, он же Косолапый Джек, сидел ссутулясь, закрыв лицо рукой. Вокруг гремела канонада грозы.
Потом он встал.
— Сильвер, старина! — сказал он тихо и положил руку на плечо пирата.
— Джек, старина! — сказал Одноглазый Сильвер и его голос дрогнул. Они хлопали друг друга по спине, трясли за плечи, опять хлопали по спине. И смеялись. Хохотали.
— Тысяча чертей! Старина!
— Черти и преисподняя, старина!
— Сколько не виделись!
— Прямо хоть плачь!
— Вот были времена!
— А какие были корабли!
— А люди!
— Люди, старина!
— Пудовый Берри!
— Мортен Скагеракский!
— Вениамин второй Коротышка.
— Левша Джонни!
— А когда «Хильдегарт» пошла на дно!
— Тысяча чертей! — «Миральду» помнишь?
— Во сне вижу, старина, чтоб меня черти съели! Через ночь вижу во сне!
Они хлопали друг друга по спине и по плечу.
— И сколько уже времени мы — сухопутные крысы. Прямо хоть плачь, как подумаешь!
— Так оно и есть, старина! — вздохнул Косолапый Джек.
И они замолчали. Одноглазый Сильвер шмыгнул носом.
Косолапый Джек утер рукавом глаза.
— Старик, — сказал Одноглазый Сильвер. — Чтоб меня черти съели, к чему ты эту всю чертовщину разыгрывал? Инкогнито, какой-то манерный язык, песик Рамапура?!..
— А к тому! — ответил Косолапый Джек, и снова провел рукавом по глазам, — чтобы мы с тобой не сидели нос к носу, как старые вороны… — он шмыгнул носом. — …И не разводили сырость… по поводу того, кем мы были раньше… и чтоб не получилось так, как сейчас получилось. — Он сжал плечо друга. — А мой кот, славный сиамский кот… — Словом, я где-то слышал, что… — он виновато улыбнулся. — Я слышал, что твоя Марианна терпеть не может кошек… Ну, да что там говорить, старина!
— А борода, твоя борода, старина? Чтоб меня черти съели!
— Эх, борода уже давно украшение не для настоящего мужчины! — И Косолапый Джек махнул рукой. — Теперь так — чем меньше молоко на губах обсохло, тем пышнее борода!
— Тысяча чертей! Старина, это именно так и есть! Но ведь бывает, что и из них вырастают настоящие мужчины?
