Можно было опасаться — а Одноглазый Сильвер в глубине души и опасался, — что господин Белопуз окажется в высшей степени капризным и утомительным гостем. Но в самом деле все получилось несколько иначе. Господина Белопуза в Прибрежной усадьбе было не видно и не слышно. С раннего утра он брал спиннинг и вместе с Песиком уходил на целый день. По правде говоря, гостю уже и не подходило прозвище Белопуз: его живот, выглядывавший из-под расстегнутой рубашки, был теперь поросячье-розовым и начал приобретать коричневый оттенок. Бывало даже, что господин, словно между прочим, клал на кухонный стол солидного окуня или щуку, но случалось это довольно редко. Может, не было у Белопуза рыбацкого счастья, а может, свой спиннинг он носил больше для фасона, кто знает.
Сегодня господин Белопуз просто сидел на крыльце. Он любил здесь иногда посидеть, особенно, если остальных обитателей не было дома. Он сидел и внимательно и задумчиво смотрел на Мику-Паку.
— Слава богу, наконец-то эта противная жаба куда-то убралась, — сказала в это утро Марианна. — Во всяком случае вот уже несколько ночей подряд никто не роет у крыльца ямку.
Из этого, несомненно, можно было заключить, что дела у Мику-Паки были плохи. А плохи они были на самом деле. Она понуро стояла у крыльца, как последняя бедолага, сгорбленная и унылая. Даже красивая белая звездочка на лбу и нос потускнели от тяжкой заботы.
— Любезная соседка, что же с вами все-таки случилось? — участливо спросила жаба Порру, стараясь вовлечь Мику-Паку в приятную вечернюю беседу. Но ее прекрасные глаза смотрели на соседку и на весь мир равнодушно, лошадка даже не двигалась. Лошадка Мику-Пака с каждым днем все больше страдала комплексом неполноценности.
Противная болезнь, надо сказать, была не случайной. Добрый конек был и в самом деле забыт и заброшен.
Катрианна, которая, пока у нее не было лошадки, ужасно любила ездить верхом, теперь совершенно забросила это занятие. И гостья Мальвина тоже совсем позабыла свое легкомысленно данное обещание. Девочки по нескольку раз в день проходили мимо Мику-Паки, но хотя бы разок взглянули на несчастное животное!
— Это все потому, что я деревянная лошадь! — упрямо твердила Мику-Пака, и ей становилось ужасно жаль себя. — Именно поэтому они не обращают на меня никакого внимания. Меня мог бы любить только тот, кто сам произошел от дерева. — И она дала себе слово, что никогда в жизни не будет общаться с жабой Порру, которая была рождена жабой, была совсем иного происхождения и другой души, и наверное, только из холодной вежливости пытается делать вид, что уважает Мику-Паку.
