Одноглазый Сильвер долго сидел перед зеркалом и возился с бородой. Никогда еще он не делал этого так тщательно. Когда он отложил наконец ножницы, рыжая борода в самом деле выглядела представительно. Затем он сменил рубашку и даже повязал галстук. Вместо джинсов он надел отглаженные парадные брюки. Теперь он и впрямь выглядел, как самый солидный в мире пират. Свою пиратскую шляпу он долго вертел в руках и разглядывал. Это была очень поношенная шляпа, ей бы заново придать форму, но Одноглазый Сильвер терпеть не мог слишком вылизанных вещей. И, надо отдать должное, шляпа прекрасно шла ему и так.
Затем Марианна завязала на голове Катрианны бант и в третий раз дала дочери пирата команду отмыть измазанные жиром руки. Потому что в духовке шипели предназначенные для Косолапого Джека аппетитнейшие рисовые пирожки. Здесь как раз подходящий случай сказать, что очень трудно, если вообще возможно, найти равную Марианне у плиты!
— Катрианна! — торжественно сказал Одноглазый Сильвер. Судя по тому, как чешется моя переносица, нам пора идти к воротам встречать дорогого гостя. Я думаю, что и Марианна могла бы на секунду снять свой фартук.
Можно только подивиться проницательности пиратской переносицы: как только обитатели Прибрежной усадьбы подошли к калитке, из-за поворота бегущей между сосен дороги показался гость.
— Чтоб меня черти съели! — благоговейно прошептал страшный пират. — Чую за милю: это его шаги, шаги старины Джека!
— Вот и они! — взвизгнула Катрианна. — Вот они и… Но ведь это две девочки!
— Боже мой! — заохала Марианна. — Мало того, что в комнате каркает этот постылый попугай, под лестницей прыгает мерзкая жаба, — так он ведет еще какого-то зверя. Точно так оно и было — гостей оказалось целых четверо. Впереди всех вышагивал порядком нагруженный господин, вплотную за ним плелось некое четвероногое, какое именно — на таком расстоянии не удалось определить, — и позади семенили две девочки.
Четверо в воротах Прибрежной усадьбы пристально вглядывались в приближающихся. Пристальней всех — Одноглазый Сильвер. Веселая усмешка мрачнела и таяла в его бороде. Наконец лицо страшного пирата приняло беспомощное выражение.
— Чтоб меня черти съели! — пробурчал он. — Чтоб меня черти съели, если это не почти походка старины Джека. Но почему же я не вижу бороды Джека? Этого банного веника, который так красил его подбородок! Что ты скажешь об этих чудесах, попугай Плинт?
Попугай Плинт не сказал ни слова. Он нахохлился, повращал глазами и напряженно уставился на приближающееся четвероногое.
