Машина зашла на второй круг. Гранаты, очевидно, кончились, и второй пилот — теперь я уже ясно это видел — действительно смеялся, смеялся весело, от души. Потом в руках у него появился ящик, очевидно, из-под гранат, который стал ненужным, и пилот смотрел, куда бы его бросить, наконец он швырнул его в нас. Самолет покачал крыльями и, набрав высоту, исчез вдали.
Солнце уже вышло из зенита, а мы все еще обсуждали «воздушную шутку», когда вдруг перед нами показалось село, состоявшее из дюжины деревянных изб. Сразу же за домами начинался лес.
Наша колонна, по-прежнему рассредоточившись, не спеша приближалась к селу. Весело дымила полевая кухня, обед был уже готов, но офицеры все еще не давали команду на обеденный привал. «И без того, — говорили они, — мы опаздываем на несколько дней с выполнением приказа о занятии исходных позиций на берегу Дона. Моторизованные части немцев, наверное, уже давно отдыхают на Дону и плескаются в его прохладных волнах, а мы вот уже десятый день безуспешно торопимся и все никак не можем дойти до цели. Теперь наконец осталось пройти всего каких-нибудь десять — пятнадцать километров, там и пообедаем».
Когда голова колонны достигла крайнего дома, из-за него на дорогу выехал танк и на большой скорости ринулся на нас. Ведя огонь из пушки и пулемета, он врезался в нашу колонну и расшвырял ее. Солдаты отскакивали от танка, как от взбесившейся лошади.
Первый же снаряд его попал в нашу повозку с полевой кухней. Она перевернулась, и из котла, шипя, полился на дорогу гуляш. Где-то в хвосте колонны лошади тащили противотанковую пушку, расчет которой быстро установил ее в придорожном кювете. Артиллеристы успели выстрелить два раза и даже попали в танк, но их снаряды не причинили ему ни малейшего вреда. Танкисты, заметив пушку, двинулись прямо на нее. В последний момент расчет орудия успел отскочить от нее, а танк, словно сливовую косточку, вдавил ее своими гусеницами в землю. Весь налет длился не более шести — восьми минут, потом танк скрылся за домами.
В наших рядах наступило замешательство. Офицеры восприняли этот инцидент как личное оскорбление, которое задерживает их и без того опаздывающую колонну на пути к Дону, где они должны были быть еще два дня назад. Нам же, рядовым солдатам, этот случай показал, насколько самоуверенными были наши офицеры. Они даже не удосужились выслать в головной дозор хотя бы одно отделение: ведь эту азбучную истину знают даже командиры отделений.
