Все это, разумеется, не укрылось от глаз советской разведки. Они усилили обстрел как передовой, так и КП дивизии. Малейшее движение на позициях вызывало огонь советских минометов, и если немцы на него отвечали огнем, то к этой дуэли тотчас же подключалась и артиллерия. С каждым разом наши ужины проходили при все более усиливавшейся минометно-артиллерийской канонаде, которая изнуряла солдат, отбивала у них всякий аппетит.
За два дня до наступления я привез на конной повозке раненых. Поехал я за двумя, а пока добрался, их оказалось уже пять, так что убитых я даже не мог привезти. Было уже далеко за полночь, когда я сдал раненых на перевязочный пункт и возвратился к своим. В это время началась очередная бомбежка деревни.
Высоко в небе, медленно опускаясь на парашютах, ослепительно горели осветительные ракеты. Слышался гул самолетов, рвались бомбы, лаяли зенитки, расписывая ночное небо своими яркими трассами. Вся эта катавасия стихла только к утру.
В полдень я получил приказ доставить одного тяжело раненного солдата в полевой госпиталь, расположенный в пятнадцати — двадцати километрах от КП дивизии. Солдат ночью получил ранение осколком мины в бок с переломом нескольких ребер и нуждался в срочной операции. К сожалению, в венгерской армии, брошенной Хорти на фронт для «быстрого захвата» Советского Союза, самым быстрым средством транспорта считалась конная повозка.
Ездовой запряг лошадь, мы набросали на дно повозки соломы и, уложив на нее раненого, отправились в госпиталь. Никто из нас там еще не бывал, дороги туда мы не знали, но все же надеялись не заблудиться. Ехали по проселочной дороге, бежавшей через бескрайнюю равнину. При каждом наезде колеса на камень раненый громко стонал, поэтому ехать быстрее мы не могли. Начало уже темнеть, когда мы достигли наконец цели. Это было большое, на сто — сто пятьдесят дворов, село, дома которого стояли вдоль широкой, намного шире, чем проспект Ракоци в Будапеште, улицы. По обеим сторонам дороги между домами было много свободного, заросшего травой пространства.
Еще при въезде в деревню мы заметили что-то темное, вытянувшееся вдоль ее главной улицы. Подъехав ближе, мы увидели немецкие танки. На их бортах четко выделялись белые кресты. Люки всех машин, за исключением первой, были наглухо закрыты. Возле командирского танка стояли три офицера и о чем-то тихо переговаривались. Кроме них, нигде не было видно ни одного человека. Офицеры бросили недовольный взгляд на нашу громыхавшую повозку, которая медленно продвигалась мимо молчаливых бронированных чудовищ.
