Четверо попарно на волокуше из двух жердей и мешковины оттаскивали полову от молотилки в отведенное для нее место.
Я настолько уставал, что утром мать с трудом поднимала меня с постели, В десять вечера я становился черным как негр. Колючая полова налипала на потное тело, забивала все поры, мои русые волосы делались серыми. А пыли мы глотали столько, что после окончания работы еще много недель плевались ею. Обмолот продолжался больше месяца. За это время мы с молотилкой обходили все село.
У машины не было приспособления для уборки соломы, и ее убирали вручную так называемые стогометатели. Эта работа была интересной, но такой же тяжелой, как работа грузчиков-подносчиков, требовавшая большой ловкости и чувства равновесия.
Двое рабочих, стоявших у молотилки, подхватывали вилами огромные пуки соломы и укладывали их в небольшие копенки по четыре-пять метров длиной и метра полтора шириной и высотой. К ним подходил стогометатель с длинным сосновым шестом. Он протыкал шестом кучу соломы и поднимал ее над головой. От сползания солома удерживалась поперечиной, набитой на шест на высоте головы человека. Основная тяжесть ноши приходилась на голову рабочего, который, не видя ничего перед собой, так как мог смотреть только себе под ноги, шел к стогу, достигавшему восьми — десятиметровой высоты, поднимался по приставленной лестнице наверх, где солому подхватывали укладчики, которые и распределяли ее.
Я всегда восхищался ловкостью, умением сохранить равновесие и силой стогометателей. Невероятно, но ни один из них ни разу не свалился со своей тяжелой ношей с лестницы. Больше того, наиболее ловкие и сильные из них держали пари, что смогут закинуть наверх вместе с соломой и кого-нибудь из мальчишек.
В сентябре я снова пошел учиться, чтобы закончить последний класс; в школу в село Вашвар я ездил каждый день на поезде.
И хотя до железной дороги от нашего дома было рукой подать, мне приходилось ходить на станцию за три километра, потому что она была построена с таким расчетом, чтобы находиться примерно на одинаковом расстоянии от окружающих сел. Из дому мы отправлялись в половине шестого утра, часто бегом, чтобы успеть к поезду, а вечером к шести часам возвращались таким же путем.
Из нашей деревни в школу ходили шесть — восемь человек, а из Эгервара и его окрестностей — еще больше. Мы встречались в поезде, где для учащихся специально держали свободной часть вагона.
Фамилия Декан пользовалась в вашварской школе доброй славой, потому что в ней все четыре года учился мой брат Тони, который все время был отличником. Учителя приняли меня тоже очень хорошо, но я не оправдал их ожиданий. Больше того, учитель математики как-то заметил:
