Колонна приближалась к нашему дому. Звенели трубы, глухо бил барабан, отбивая маршевый такт. Люди высыпали на улицу, чтобы полюбоваться идущими.
Голова колонны дошла до нашего дома, оркестр уже миновал переезд. За ним шли спортсмены нашей гимназии в новых, как и было предписано, футболках. Но меня среди них не было.
Спрятавшись за дом, чтобы меня никто не видел, я сидел на земле, прислонившись спиной к стене, и горько плакал, потому что у нас не нашлось четырех пенгё и восьмидесяти филлеров на покупку новой футболки.
В августе 1931 года мы переехали в город Кёсег и поселились не в будке стрелочника, а в двухкомнатной квартире, выходившей окнами во двор.
Кёсег не зря называли городом студентов. Здесь располагалось единственное в стране военное училище, куда принимались подростки с четырехлетним начальным образованием. После восьми лет учебы они покидали его в чине лейтенанта. Сюда попадали в основном дети господствующих классов; среди учащихся был даже сын тогдашнего военного министра. Курсантов училища воспитывали в условиях строгой воинской дисциплины, жили они на казарменном положении, при котором в увольнение в город отпускали только по субботам. В своей великолепно подогнанной военной форме с декоративной саблей на боку они олицетворяли собой студенческую аристократию. В городе их называли пижонами.
Студенты педагогического училища в большинстве своем были детьми крестьян. Многие матери, имевшие дочерей на выданье, старались изо всех сил заполучить для своей дочери «книжника», как называли в городе будущих учителей. Поэтому учащиеся выпускных курсов чаще других получали приглашения на воскресные обеды в дома, где имелись невесты. Такие обеды после скудной студенческой пищи, состоявшей, как правило, из вареных бобов, заправленных луковым соусом, слегка сдобренных свиным жиром без мяса, были особенно приятны. Бобы имели затхлый запах и много несъедобных примесей, но, как говорят, голод не тетка. Студенты съедали и бобы, правда, предварительно выбрав из них и разложив по краю тарелки несъедобные куски.
Официальная правительственная печать в ту пору была заполнена различными сообщениями о борьбе с голодом, в газетах печатались длинные списки пожертвований голодающим. Сборы проводились даже в школах, а деньги от них шли бедным школьникам на молоко. Так, например, в журнале «Кёсег еш видекс» от 15 мая 1932 года было помещено следующее сообщение:
«Пожертвования на кампанию «Молоко».
