Дежурный телефонист дважды повторил курс полета, предполагаемую высоту, тип и количество бомбардировщиков.
Сержант Нелидова уткнулась головой в резиновый ободок окуляров и замерла. Я глазом моргнуть не успел, как она крикнула: «Есть!» — а Еремеева стала громко отсчитывать расстояние:
— Тридцать шесть, тридцать пять, тридцать три!
Это означало, что до цели было тридцать три километра.
Еремеева заметила, что два сержанта, работающих на ПУАЗО, все еще не поймали цель, и сама продиктовала им координаты.
А ведь должно происходить наоборот: бойцы на ПУАЗО сообщали дальномерщику данные о местонахождении приближающегося вражеского самолета.
Искусство Нелидовой обнаруживать самолеты противника на предельной дистанции и определять точное расстояние до них поразило меня.
Ничего подобного мне видеть не приходилось.
Бывший наш дальномерщик ловил цель километров за восемь — десять, и это было для него большим достижением. А Нелидова поймала цель на расстоянии тридцати шести километров!
Это не только значительно облегчало, но и намного улучшало работу синхронного электромеханического устройства.
Невольно я глянул на командира. Он уже отдал необходимые приказы и теперь, удивленный не меньше меня, смотрел на дальномерщиц.
Капитан Балашов, видно, тоже не ожидал, что девушки сумеют работать так слаженно и четко.
Комиссар тоже подошел ближе к дальномеру и с нескрываемым интересом наблюдал, как на счетчике менялись цифры. Он, быть может, впервые с удовлетворением оглядывал этот любопытный прибор.
Нелидова не отрывала глаз от окуляров дальномера, а Еремеева, после того как цель была поймана, выкрикивала для контроля круглые цифры километража.
А передо мною еще раз возник образ прежнего дальномерщика, я вспомнил, как дрожал у него всякий раз голос, когда вражеский самолет приближался к нам!
Мы с капитаном понимали друг друга без слов, ведь мы уже довольно долго воевали вместе: я пришел к нему на бронепоезд командиром батареи среднекалиберных пушек в августе 1941-го. В октябре меня назначили заместителем командира бронепоезда.
С того дня прошло всего около двух месяцев, но за это недолгое время я приобрел определенный опыт. Балашов был прирожденным артиллеристом. Огнем на бронепоезде командовал он, а я контролировал работу электроаппаратуры и руководил маневрированием состава. Работать с командиром было все равно что закончить еще одно военное училище.
— Курс ноль! — крикнула Еремеева. Это означало, что самолеты держат курс на бронепоезд.
