– Знаю, – ответил Шахар. – Но не спеши. Не следует использовать нож, если этого можно избежать.
Разговаривая, он взвешивал, отмерял, паковал травы для нее, все это тщательно надписывая.
Когда еврей закончил, Анна взяла пакет и заплатила ему столько, сколько он запросил.
Шахар некоторое время изучал ее лицо, прежде чем принять решение.
– А теперь давай узнаем, сможет ли Абд аль-Кадир достать для тебя фиванский опиум. Если нет, у меня тоже есть порошок, немного похуже, но вполне подходящий. Идем.
Анна послушно последовала за ним, с нетерпением ожидая встречи с арабским лекарем и гадая, не является ли он хирургом, которого Шахар порекомендует для Василия. И как ее пациент-грек это воспримет? Хотя, возможно, операция ему и правда не понадобится.
Стоя у окна в своей любимой комнате, Зоя Хрисафес смотрела поверх городских крыш туда, где солнечный свет заливал воды Золотого Рога, превращая их в расплавленный металл. Женщина провела рукой по камню, еще хранящему тепло последних лучей заходящего солнца. Константинополь лежал перед ней, словно драгоценная мозаика. Позади виднелся древний величественный акведук Валента, похожий на Титана из римских мифов; его арки высились на севере еще с тех времен, когда Константинополь был восточным столпом империи, правившей миром. Справа, в Акрополе, было гораздо больше греческого, и, следовательно, он был понятнее для Зои. И, хотя дни его величия закончились задолго до ее рождения, пожилая женщина гордилась своим городом.
Она видела верхушки деревьев, скрывавшие руины дворца Буколеон, куда отец водил ее в детстве. Зоя попыталась воскресить эти светлые воспоминания, но все это было так давно, что многое уже стерлось у нее из памяти.
Заходящее солнце на мгновение скрыло убожество растрескавшихся стен, словно покрыв их шрамы золотой вуалью.
Зоя никогда не забывала о мучительной боли, которую испытала во время вражеского нашествия, когда равнодушные варвары разрушали прекрасные творения гениальных зодчих. Она смотрела на современный город, оскверненный, но изысканный, страстно желающий насладиться жизнью.
Природа была милостива к Зое. Ей было уже за семьдесят, но кожа на скулах по-прежнему оставалась гладкой. Золотисто-карие глаза смотрели ясно из-под красиво изогнутых бровей. Рот у нее всегда был слишком широким, но хорошо очерченные губы не потеряли сочности. Волосы уже не блестели так, как в былые годы, и после использования натуральных красителей были скорее темно-русыми, чем каштановыми, но оставались пышными.
