Спектакль зрители принимали восторженно - и в Питере, и потом в Москве. Но осенью как-то заявился в столичный Театр эстрады секретарь Волгоградского обкома партии, и ему очень не понравилось, что говорит со сцены Райкин и как на это реагирует народ. Разгневавшись, вмиг накатал в ЦК донос, и оттуда столь же быстро последовало в театр распоряжение: "Первый ряд не продавать!" И каждый вечер стала располагаться на тех стульях комиссия... Аркадий Исаакович позже мне рассказывал: "Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые... Все пишут, пишут... Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?.."
А через неделю вызвали артиста в ЦК, и там небезызвестный Шауро стучал по столу кулаками и советовал Райкину "поменять профессию"...
Последовал очередной инфаркт, после которого Райкин стал белым как лунь...
Выйдя из больницы, артист узнал, что и Москва, и Ленинград для его коллектива закрыты. Местом их длительных гастролей определили Петрозаводск. Только к осени 1971 года позволили артисту возвратиться из ссылки в родной город - может, потому, что приближалось его 60-летие.
Помню, пришел тогда, в октябре 71-го, в знакомую квартиру на Кировском проспекте и сразу почувствовал - беда! В глазах Аркадия Исааковича была какая-то беспредельная тоска, даже - слезы... И поведал он мне о том, что в последнее время вдруг стал получать из зрительного зала разные мерзкие записки - про какие-то бриллианты, которые он якобы переправляет в Израиль. И про всякое другое, подобное же. И показал мне некоторые из этих грязных посланий (ну, например, "Жид Райкин, убирайся из русского Питера!"), словно бы составленные одной рукой. Да, складывалось ощущение, что кто-то, невидимый и могущественный (не знаю уж, в Смольном или в местном отделении КГБ?), командует этими авторами, водит их перьями... В общем, 60-летие отметили скромно..."
А вот как вспоминал о своих неприятностях тех лет сам Аркадий Райкин:
"Была запущена такая сплетня: будто я отправил в Израиль гроб с останками матери и вложил туда золотые вещи!
Впервые я узнал это от своего родственника. Он позвонил мне в Ленинград и с возмущением рассказал, что был на лекции о международном положении на одном из крупных московских предприятий. Докладчика - лектора из райкома партии - кто-то спросил: "А правда ли, что Райкин переправил в Израиль драгоценности, вложенные в гроб с трупом матери?" И лектор, многозначительно помолчав, ответил: "К сожалению, правда".
