А через два месяца, раз, вместо письма-то подруливает к Иван Николаевичову дому легковушка.
А Иван Николаевич как раз забор ладил. Выскочил из машины парень, к деду:
— Вы Иван Николаевич Фруктов?
— Я. А в чем дело?
— А я прибыл к вам из Академии наук. Пс поводу вашей посылки.
— А почему из Академии наук? Я посылку посылал министру геологии.
— А они ее нам передали. Ваша ценная находка больше нас касается.
— Так ведь это руда.
— Нет, это не руда, а очень редкий метеорит.
— Так, значит, точно не руда?
— Нет, нет. Но это в десять раз ценней всякой руды. Где вы его нашли? Вы мне не покажете?
— Отчего же не покажу. Покажу. За двором в огороде.
Завел, стал показывать. Рассказывать стал.
Тот из машины приборы всякие понавытаскивал.
Наушники на голову надел — стал ходить по тому месту, землю прослушивать.
Два дня ходил — все землю слушал. Но тоже ничьего больше не нашел.
Метеорит ищет и деду все про него рассказывает. Парень грамотный заслушаешься.
Иван Николаевичу интересно.
А как же? Человек не откуда-нибудь, из Москвы приехал, из Академии наук.
— Ну а как насчет строительства в нашей местности города? — любопытствует Иван Николаевич. — Там у вас в Москве на этот счет ничего не известно?
— А вот этого я не знаю, — простодушно сознался парень. — Чего не знаю, того не знаю. Я, — говорит. — специалист узкий, я специалист только по метеоритам.
Побыл парень у Ивана Николаевича два дня, сердечно его за все поблагодарил и уехал.
А деда Левыкина в ту пору дома не было.
Ездил с зубами в районную больницу.
Приехал, когда парень уже отъезжать собрался.
Приехал, тут как тут, шею через ограду вытянул:
— А че, Миколаич, с Москвы, значит, депутат прибыл, да?
— Не депутат, а ученый.
— Насчет камня?
— Насчет камня.
— Так что теперь решили, скоро у нас город начнут строить аль нет? Камень-то хоть ценный оказался?
— Ценный, ценный!
— Я ж говорил!
— Да вот ценный, да только не тот.
— Как не тот?
— А вот так не тот. Не руда это, а метеор. С неба он упал.
— Ах вон оно что! Ну а насчет города так ничего и не сказал?
— Нет, ничего не сказал.
Дед Левыкин тяжело вздохнул:
— Так выходит, что дело, того, откладывается?
— Да выходит, что так.
С той поры Веритюткино еще больше поубавилось.
Теперь осталось-то в нем всего два десятка дворов.
Кто помоложе, те уже все с поселка поубежали.
А осталось в Веритюткино доживать теперь век одно старье.
И дед Левыкин, глядя на всех, тоже не утерпел и тоже за это время успел к дочери в Алма-Ату перебраться.
