Сальватор. Часть 1,2 | страница 59

— Ну да… Я понимаю: вы думали, что я умер… а я вот жив!

— Это вы дважды приходили сюда сегодня?

— И в третий раз пришел… Да я десять раз готов был прийти! Вы же понимаете, насколько для меня важно, чтобы вы перестали считать меня мертвым.

— Но почему именно сегодня?! — спросил аббат, растерянно глядя на убийцу.

— Вы что, газет не читаете? — удивился г-н Жерар.

— Почему же? Читал… — глухо промолвил монах, начиная понемногу осознавать, какая бездна разверзлась перед ним.

— А раз вы их читали, вы должны понимать, зачем я пришел.

Разумеется, Доминик все понимал: он стоял, обливаясь холодным потом.

— Пока я жив, — понизив голос, продолжал г-н Жерар, — моя исповедь ничего не значит.

— Ничего не значит?.. — непроизвольно переспросил монах.

— Да ведь священникам запрещено под страхом вечного проклятия нарушать тайну исповеди, не имея на то позволения кающегося, не так ли?

— Вы дали мне разрешение! — вскричал монах.

— Если бы я умер, разумеется, мое разрешение имело бы силу, но, раз я жив, беру свои слова назад.

— Негодяй! — вскрикнул монах. — А как же мой отец?!

— Пусть защищается, пусть обвиняет меня, пусть доказывает свою непричастность. Но вы, исповедник, обязаны молчать!

— Хорошо, — смирился Доминик, понимая, что бесполезно бороться с роком, представшим пред ним в виде одной из основополагающих догм Церкви. — Ладно, ничтожество, я буду молчать!

Он оттолкнул руку Жерара и двинулся в свою комнату.

Но Жерар вцепился в него снова.

— Что вам еще от меня угодно? — спросил монах.

— Что мне угодно? — повторил убийца. — Получить документ, который я дал вам, не помня себя.

Доминик прижал руки к груди.

— Бумага при вас, — догадался Жерар. — Она вон там… Верните мне ее.

Монах снова почувствовал, как его руку сдавил железный обруч — такова была хватка у Жерара, — а пальцем другой руки убийца почти касался свитка.

— Да, документ здесь, — подтвердил аббат Доминик, — но, слово священника, он останется там, где лежит.

— Вы, значит, собираетесь совершить клятвопреступление? Хотите нарушить тайну исповеди?

— Я уже сказал, что принимаю условия договора, и, пока вы живы, я не пророню ни слова.

— Зачем же вам эта бумага?

— Господь справедлив. Может быть, случайно или в результате Божьей кары вы умрете во время суда над моим отцом. Наконец, если моему отцу будет вынесен смертный приговор, я подниму этот документ и воззову к Господу: «Господь Всемогущий, ты велик и справедлив! Порази виновного и спаси невинного!» На это — слышите, негодяй! — я имею право как сын и как священник. И правом своим я воспользуюсь.