В гроб и кладут, ехидно шепнул внутренний голос. Как думаешь, кто это и откуда?
Я не знаю. Сейчас посмотрим. В охрану позвонить никогда не поздно.
Снеговик прямо — весь облеплен… На ногах сапоги, явно не новые, за спиной — тощий вещмешок. Одно из «ушей» будёновки надорвано, пуговица на ней всего одна, остальных нет. На руках — промёрзшие насквозь шерстяные перчатки. Дышит сипло, неглубоко.
Вскипевший чайник щёлкнул, Андрей налил две кружки. Подумав, бросил в «гостевую» аж три ложки сахара — себе всегда клал самое большее одну. Почесав затылок, присел перед пацаном, расстегнул будёновку, похлопал по щеке:
— Эй, парень… Живой?
Пацан с явным трудом разлепил глаза. Взгляд понемногу становился осмысленным — видимо, начал соображать, что находится в незнакомом месте. Сморщился от яркого света. Руки зашарили вокруг, словно независимо от остального тела, взгляд сфокусировался на стоящей в углу винтовке… и пацан рванулся к ней так, что Андрей, хоть и был раза в полтора тяжелее, еле сумел водворить его обратно на стул.
— Сиди уже… Кто ты такой? Откуда?
— Красноармеец Фёдор Соловьёв, — просипел парень еле слышно, но с явным вызовом в голосе. Поставил ноги поудобнее, упёршись в пол. — Больше ничего не скажу.
— Пока и этого хватит… Сними перчатки, на батарею брошу, пусть посушатся, — протянул руку Андрей. — И будёновку снимай, давай-давай.
— Комсомольцы ни перед кем шапок не снимают, — буркнул парень.
— Похвально… Тогда сними потому, что ты в помещении. Правила вежливости, слышал?
Похоже, удалось поставить пацана в тупик. Он покорно стянул шапку и рукавицы, Андрей положил их на жарящую батарею, и над мокрыми насквозь перчатками сразу стал подниматься пар. Руки у пацана были маленькие, почти детские, но огрубевшие, с обломанными почерневшими ногтями.
А сам Андрей ломал голову — что же… это? Просочившийся на огороженную территорию долбанутый реконструктор, или?…
— Какое сегодня число? — спросил он, не поворачиваясь, но, впрочем, наблюдая за пацаном краем глаза.
— Пятое ноября, — отозвался тот.
Пятое? Ну да… Андрей мельком взглянул на календарь на стене: красная передвижная рамка выделяла 4-е — сегодня утром он забыл её передвинуть. Ну ладно…
— А год?
— Сорок первый…
Видимо, пацан проследил взгляд Андрея, потому что резко повернул голову, уставившись на календарь. Точнее, не на сам календарь — на его яркий «лепесток» с каким-то пейзажем, на котором был чётко пропечатан год — 2017.
Привстал, чуть не опрокинув стул неловким движением — притороченная к поясу сапёрная лопатка явно мешала. Протёр глаза, ошарашенно посмотрел на Андрея. Обвёл взглядом кабинет, сощурился от яркого белого света энергосберегающих ламп.
