«Похоже, хана», – пришла равнодушная мысль.
Да, у меня на спине висел плотно набитый рюкзак с хабаром, набранным на складе Жмотпетровича, но для пуль это преграда несерьезная. Тогда почему я всё еще бегу? И почему я не слышал выстрелов? Может, с глушеных стволов стреляли?
Впрочем, в боевой ситуации тупые вопросы лучше не задавать, а просто выполнять боевую задачу. В данном случае ту, что сам себе поставил. Поэтому я добежал до кучи ржавого хлама, завернул за нее – и, непроизвольно взвыв от боли, сбросил с себя рюкзак. От резкого движения меж лопатками прострелило болью. Но не такой, какая бывает от огнестрельного ранения. Скорее, от удара тупым предметом по хребтине.
И тут я услышал выстрелы. И увидел, как за мое укрытие вваливается огромное отдувающееся тело тинейджера, на спине которого висит труп кешайна… словно дикобраз утыканный стрелами.
Вот оно что! Шайны – дети азиатских степей – гораздо проворнее умели обращаться с луками, чем с огнестрельным оружием. Стрелы метать их, небось, начинали учить как только они от мамкиной груди отрывались, поэтому за луки они хватались рефлекторно. В отличие от автоматов.
Утробно ухнув, блондин сбросил с плеч мертвое тело и бросил на меня высокомерный взгляд, мол, гляди какой я молодец. Но я не отреагировал. Я смотрел на свой рюкзак, из которого торчало семь стрел. А еще из него что-то текло. То ли вода, то ли растительное масло, пластиковую бутыль которого я прихватил на складе, то ли содержимое пробитой консервы. Жаль конечно, но, в принципе, потери небольшие. Выброшу то, что протекло…
– Если там еда, то лучше брось, – пробасил здоровяк. – У шайнов все стрелы отравлены. И это. Сейчас они в погоню кинутся. Мстить за собратьев, которых ты отправил в Край Вечной войны.
Блин… К такому жизнь меня не готовила. Это я, понятное дело, насчет рюкзака. Можно было, конечно, покопаться в нем, консервам-то яд не страшен. Но я и без мудрых советов этого дитяти-переростка слышал, как приближаются к нам гортанные вопли разозленных шайнов.
– Может, возьмешь? – спросил я, понимая – на моей спине, зверски ломящей от тяжелых ударов стрел, этому рюкзаку сегодня точно не покататься, автомат на ней еле удерживаю.
На что тинейджер лишь презрительно усмех-нулся:
– Негоже дружиннику, сыну кремлевского сотника, на себе чужую поклажу таскать.
Ишь ты, едрит твою мать! Только представителя местной «золотой молодежи» на мою голову не хватало!
Но, так или иначе, в моей ситуации тяжелый рюкзак – нереальная обуза. Поэтому я просто развернулся к нему спиной и бросился бежать по знакомому маршруту.
