Когда я попробовал спросить одного из лесельчан о причине такого поведения, тот скрипнул на меня и разразился проклятием. Я спрашивал других, ходя от одного к другому, но каждый реагировал на мои недоумения почти открытой агрессией. Не желая более подвергать себя риску, я принял решение вернуться в замок, где, заперев двери на четыре оборота, с помощью двух бутылок вина обдумал результаты последних прогулок по улицам Древограда. Я был так взволнован, что долго не мог заснуть. К счастью, голубая кровь, которая течет в моих жилах, менее чувствительна к бурным страстям, нежели кровь простонародья, что позволило мне к полуночи успокоить потрепанные нервы и уложить тяжелую от впечатлений голову на подушку, приняв заслуженный сон.
Утром я встал, утомленный ночными медитациями. Однако любопытство победило, и я решил еще раз выбраться из родового замка, чтобы иметь возможность собственными глазами убедиться в том, как сегодня — после ночи совершавшихся во всем городе актов вандализма — выглядит столица. Оказалось — и это я принял не без удивления, — что выглядит как обычно. Все вокруг поразительно напоминало то, что я застал в первый день моего пребывания на Луне: жители спокойно протаптывали свои ежедневные стежки, немногочисленные лесельчане заканчивали закрашивать зеленой краской стены древодомов. От неприличных надписей, столь многочисленных, почти не осталось следа. И снова все были чрезвычайно вежливы, любезны, благовоспитанны и необычайно осмотрительны в поведении. Тут и там виднелись покрытые листвой лесельчане, которые беспрепятственно передвигались по улицам города, и никто, по крайней мере на первый взгляд, не обращал на них внимания, будто они абсолютно ничем не отличались от типичных гладкоствольных представителей вида.
Я ничего не понимал. Какие особенные изменения происходили в туземцах в сумерках, что по ночам из них вырывались наихудшие черты характера, в то время как днем все они оставались до такой степени слепы к отличиям своих родственников, что человеку, наоборот, становилось тревожно?
Одним из моих несомненных достоинств является смелость в поднятии неудобных вопросов, так что я принялся спрашивать встречаемых древоградцев об их сложном, переменном как лист на ветру отношении к родственникам с обильными шевелюрами и о событиях минувшей ночи.
— Тссс… — только и прошелестел мне первый спрошенный.
— Перестаньте! — приказал второй.
Кровь забурлила в моих жилах, но — по причине моей боевой и несгибаемой натуры — я не мог сдаться так легко.
