Наконец двери раскрылись, и в комнату вошли четыре личности весьма экзотической внешности. Они напоминали ровно спиленные высотой около метра пни, покрытые гладкой корой песочного цвета, и передвигались в вертикальном положении благодаря трем корнеподобным конечностям. В верхней части у них имелись гибкие ветви, тоже в количестве трех, одинаковой длины и лишенные меньших веточек или хотя бы видимых утолщений, выступающих сучков. Все они — в комнату вошла целая дюжина этих существ — казались мне одинаковыми, отличить их друг от друга было невозможно.
— Витайте, лунные кумовья, — начал я, держа в каждой ладони увесистый том. — Вот кадка пойла высшей пробы, дык заморская, спробуйте. Сидайте у стола, вы же в мои пороги, аки ангелы-пилигримы, дык и я вам кривды не дам, а угощу. Тута все для всей громады. Чтоб уж вы, кумы, не болтали, что у князя Кордиана ветер в амбаре.
Они посмотрели друг на друга, затем один вышел вперед, обратившись ко мне чуточку униженным тоном, чрезвычайно учтиво, взвешивая и тщательно проговаривая каждое слово; говорил он долго и таким стародавним стилем, что я не сразу понял смысл продолжительного выступления. Наконец до меня дошло, что мой гость пытается завуалированным способом объяснить, что не понял ни слова из того, что содержалось в моей приветственной речи.
Тогда я искренне и с облегчением рассмеялся. Извиняющимся жестом дал понять, что это недоразумение произошло по моей вине.
— Прошу меня извинить, дорогие лунные жители, — сказал я. — Я не был уверен, что имею дело с цивилизованными людьми. Теперь вижу, что я плохо начал. Постараюсь более…
На этих словах все двенадцать лунян вдруг застыли, вытаращив глаза и стискивая свои деревянные губы. Я решил, что они будут так стоять до Судного дня, но они расслабились, и я вскоре снова услышал тихое скрипение их тел, когда они начали нервно вращаться вокруг собственной оси, словно не зная, что делать дальше.
— Хмм… — начал я, — кажется, я сказал что-то неуместное?
— Да нет! Нет! — с треском запротестовали они.
— Ничего подобного!
— Что вы!
После их преувеличенно экзальтированных уверений я немного успокоился и предложил им занять места за длинным столом. Я не знал толком, чем их угостить, поэтому приказал Терпеклесу ограничиться наполнением бокалов красным вином высшего качества: жизнь меня научила, что любую неловкость можно разрешить по рекомендации мудрых предков, а от деда и прадеда в моем замке это означало упоить гостей nomen omen («в пень»).
