…День закончился. Все угомонилось в доме Рукавишниковых. Иван заснул, широко раскинув руки. Ольга устроилась так, чтобы его не беспокоить, и шикнула на Милу — младшенькая часто засыпала позже всех, вот и сейчас что-то бубнила себе под нос.
— Мама, — спросила Мила. — А мы еще туда поедем? Я хочу посмотреть, что будет случаться с моими желаниями.
— На дереве?
— Да.
— Дерево будет расти и вырастет до небес, и тогда желания прочтет тот, кому положено.
— Бог?
— Да, наверное.
— А до этого?.. Что будет с желаниями?
— Пока дерево растет, считается, что желания еще исполняются. Спи давай!
— Вот я и хочу посмотреть, как оно растет.
Ответа не было. Мила выждала с минуту и спросила:
— А твои желания тоже медленно растут?
— Ты о чем?
— Ты хочешь лепить кувшинчики и горшочки?
— Ну да… хочу.
— И когда дерево подрастет до неба, твое желание тоже исполнится?
— Да, наверное.
— Нет, не наверное, ведь его будут читать. Они увидят, что это хорошее желание — и исполнят.
— Пусть так. Действительно, это важно, чтобы желание было хорошим.
— А сколько тебе будет лет, мама, когда дерево вырастет?
И снова было тихо в ответ. Выждав минуту, Мила сказала:
— Если это хорошее желание, оно должно исполняться сразу, в ту же минуту, как ты его загадал. А то многие не успеют дожить.
Мама молчала, и Мила постепенно затихла.
Ольга заставляла себе заснуть, но что-то не спалось. Иван во сне беспокоился. Что-то снилось Ивану. Он вдруг сел на кровати и отчетливо произнес:
— Пустите! Ольга, Ольга! Дышать!
Ольга впервые видела мужа таким и испугалась.
— Дышать? Милый, проснись! Ты дома, все хорошо… Опомнись…
Иван очнулся после чувствительно щипка за спину. Он встал, пошел на кухню, куда его проводила Липси, выпил воды из-под крана.
Прерванный сон был глубоким, и Иван его слишком хорошо запомнил, чтобы вот так, одним стаканом воды, смыть его одурь.
— Оль, — шепнул Иван, когда вернулся. — Ты не поверишь, но мне приснилось, что я маленький совсем и меня поймала соседка… ммм, забыл, как ее зовут… за то, что я залез на ее вишню. Я спешил, чтобы не попасться, и вишни за пазуху пихал. Их было очень много, ягоды даже пролезали между пуговицами на рубашке и сыпались, а я радовался, как ребенок, ну я и был-то, господи, от горшка два вершка. Соседка лестницу забыла убрать, к дереву приставленную, вот я и попался на том, что плохо лежит. Вернее, стоит. Удачно стоит! Она меня скинула на землю и на мне замесила эти вишни ворованные. Как тесто. Сколько с меня натекло — ужас! Потом повела за руку к матери… Мы тогда жили под Новороссийском, в станице. В громадном домище — так мне тогда казалось. Я потом приехал туда уже студентом — хибара хибарой. Как мы там все помещались, не знаю. Всегда, сколько себя помню, приходилось ютиться у кого-то на голове. В общежитии… И в армии…
