Очень толковая у них кошка Липси. Ее Иван из больницы притащил — какой-то пациент веселый по случаю выздоровления подарил. Напомнил, что страшнее кошки зверя нет. Проверить вообще-то случая не было — здесь Москва. А мыши — они где-то в амбарах водятся или еще вот в полях, как в «Дюймовочке».
Нина Викторовна в который раз, может и в тысячный уже, подумала, что плетью обуха не перешибешь. Ну и ладно! У нее сейчас куда более важный разговор к дочери имеется. И она начала очень издалека:
— А что у вас к ужину? Мы тут с дедом привезли кое-что.
— Бабушка торт привезла! — закричала показавшаяся в дверях Мила. Она прикатила к ним на трехколесном велосипеде. Над ней возвышался ухмыляющийся счастливый дед.
— Ну, торт не торт, а уж точно вкусненькое! — уточнила бабушка. — Но мы, конечно, дождемся папу. Отец работает за троих и вправе рассчитывать, что дома его ждут к ужину.
— Я тоже работаю. А к ужину у нас тушеная курица с картошкой, — вполголоса сказала Ольга.
— Ах, дочка… Ты лучше молчи про свою работу. Людей только смешить такой работой. Сидеть в цветочном магазине с утра до вечера и получать две тысячи при таком графике! Это же курам на смех! Дом — запущен, дети — как сироты…
Мать явно увлеклась развитием темы, и Ольга решила ее остановить:
— Мне нравится эта работа. Люди приходят ко мне такие будничные, усталые, а уходят с улыбками и цветами…
Смеющиеся лица деда и Милы исчезли. Встреча в верхах с такой повесткой дня их не интересовала. У них дела поважнее — в лошадку играть!
Ольга не стала ждать ответной реплики матери. Подчеркнуто аккуратно, разгладив ладонью складки, она сложила фартук и ушла в ванную комнату. Скорее бы вернулся Иван… Вечно эти дежурства по выходным!
Она устало опустилась на край ванны. Несколько минут посидела, уставившись на гору белья, приготовленного для стирки. Нескончаемой стирки…
В дверь постучали. Это была Нина Викторовна. Она сбивчиво принялась объяснять дочери, что ничего дурного сказать не хотела. Уж кто-кто («Олюшка, ты же сама мать!»), а она первая желает им только хорошего. Кстати, одна старинная подруга («Это, Олюшка, человек с приличными связями в нашей сфере!») предлагает Оле работу в частной школе.
— Кем это?
— Преподавателем. Ты же художник…
— Я не художник, а керамист, и я много раз говорила об этом. И керамике не учат в наших школах. Ни в обычных, ни в частных. Нет у нас такого искусства!
— А в этой будет. Несколько часов. С директором уже все договорено. Все нюансы… Приличная зарплата — больше того, что твой Иван на двух ставках получает… Ведь ты училась, Олюшка, тебя хвалили преподаватели, на всех студенческих выставках тебя отмечали. Ты с животом не бросила, окончила училище. Наташа вот выросла какая-то странная. И все зря? Почему, ты думаешь, она такая замкнутая? Почему…
