Подъехав в то воскресенье к иксвиллской библиотеке, я припарковалась и протопала по снежной грязи ко входу, но высокая красная дверь была заперта. Это была маленькая библиотека, размещавшаяся в старом городском молитвенном доме, и единственная библиотекарша — миссис Бруэлл, я все еще помню ее имя — работала по своему личному расписанию. Я посещала библиотеку достаточно часто, чтобы распознавать все книги по одному только виду корешков и запомнить порядок их расположения на полках. В некоторых книгах я запоминала даже пятна на страницах — тут брызги соуса от спагетти, там раздавленный муравей, там размазанный жучок. Помню, в то утро в дуновении ветра я учуяла что-то обнадеживающее, похожее на дыхание весны, хотя был только конец декабря. Пить спиртное мне нравилось — в частности, потому, что в определенные моменты похмелья на следующий день я испытывала непривычный подъем духа и отвагу. Иногда к этому прилагался некий нерассуждающий восторг — маниакальное состояние, как это называется сейчас. К полудню эти приятные ощущения всегда перетекали в подавленность, но в то яркое воскресное утро я просунула книги в щель «ящика возврата», чтобы миссис Бруэлл впоследствии забрала их, а сама решила прокатиться в Бостон.
Если б я знала, что это будет мое последнее воскресенье в Иксвилле, я, наверное, провела бы его на чердаке, предусмотрительно пакуя чемодан или мрачно бродя по дому, который никогда больше не увижу. Я могла бы потратить это время на то, чтобы поплакать за кухонным столом, горюя о своих юных годах, пока мой отец был в церкви. Я могла бы пинать стены, обдирать полопавшуюся краску и обои, плевать на пол. Но я выехала на шоссе. Я не знала, что скоро исчезну отсюда.
Помню, дороги были скользкими от тающего льда. Я опустила окна, чтобы не отравиться выхлопными газами. Потом натянула вязаную шапку, которую нашла пару дней назад, и позволила холодному воздуху обдувать мое лицо. Несколько раз, когда я зимой вела машину с закрытыми окнами, я едва не уснула за рулем. Кажется, один раз на обратном пути от дома Рэнди я съехала с дороги и увязла в сугробе. К счастью, моя нога соскользнула с педали газа, поэтому столкновение не было сильным. Во время той воскресной поездки я подумывала по пути из Иксвилла до Бостона остановиться возле своего бывшего колледжа, но мне не хватило отваги. Я жила в маленьком общежитии при колледже вместе с другими девушками чуть больше года. Я ходила на занятия, ела в столовой и так далее. Мне нравилось, что у нас есть кофеварка, что мне выдают личный комплект постельного белья и что я не дома — пусть даже не так уж далеко от него. Потом, прямо в середине второго года обучения, меня выдернули из колледжа и вынудили вернуться в Иксвилл, чтобы заботиться о матери, хотя слово «заботиться» тут совершенно не к месту. Я испытывала ужас перед матерью. Она была для меня загадкой, и к тому времени я ничуть не «заботилась» о ней. Поскольку она болела, я ухаживала за ней так, как могла бы ухаживать сиделка, но в том, что я делала, не было ни малейшего тепла, ни малейшей заботливости.
