). Глубокоуважаемые братья!
>Переводит дыхание.
Арнольд (пользуясь этой паузой, устремляется к нему). Позвольте, позвольте… Я должен сказать вам одну очень важную вещь… Видите ли, в этом зале, здесь всегда разговаривают, такая привычка, будь это спектакль, лекция ли или заупокойные бдения — все разговаривают, и довольно громко. Поэтому, если вы раза два или три громко не скажете: «Тише, тише, ша, пожалуйста», прежде чем вы не начнете прочищать горло вот таким образом…
>Громко и яростно издает трубные звуки горлом.
…вас никто не станет слушать!.. «Глубокоуважаемые братья», — это надо сказать очень громко, зычным голосом, а не вполголоса, как вы, и не себе в бороду. Стесняться нечего, пусть они почувствуют, что поезд тронулся, что дан сигнал к отправлению.
>Вопит.
«Глубокоуважаемые братья». Чувствуете?
Морис (со своего места). Нет… Нет, так вы похожи на пьяного извозчика, понукающего свою лошадь, орать вовсе не следует, вы произнесли «глубокоуважаемые братья» и так достаточно громко, чего вам не хватало, так это убежденности, у-беж-денности! Совершенно не чувствуется, что вы обращаетесь именно к своим братьям!
Зина. А почему именно «глубокоуважаемые братья»? Что это значит «глубокоуважаемые братья»? Почему просто не сказать: «Добрый вечер, ребята» или: «Привет честной компании»?
Мотл. «Приветствую вас, товарищи» — вот что хорошо звучит. Я слышал, как один тип произносил речь, года два или три назад, не помню… не помню где и не помню о чем… Но до сих пор вспоминаю, как он это сказал: «Приветствую вас, товарищи», — до сих пор у меня в ушах звучит. «Приветствую вас, товарищи!»
Арнольд. Идиот несчастный: «Приветствую вас, товарищи»… Это, наверное, был бундовец, твой тип, а не сионист; а этот парень — сионист, а не бундовец и не большевик…
Мотл. Ну и что, что, бундовцы и большевики купили слово «товарищ»? Каждый может им пользоваться, даже и сионисты, слова — свободны!
Зина. Нет, нет… «Приветствую вас, товарищи» похоже на Биробиджан, куда папочка Сталин хочет всех нас заткнуть, чтобы мы тесали камни…
Арнольд. Как это — тесали камин?
Зина. Вот он скажет: «Приветствую вас, товарищи», — и все дружно встанут, пойдут домой и там забаррикадируются…
Мотл. Пожалуй, «глубокоуважаемые братья» несколько попахивает сбором пожертвований и потому опасно, поскольку сразу приводит зал в скверное расположение духа. «Смотри-ка, — говорят в зале, — еще один попрошайка», — и уже слушают его не очень внимательно, думают о своем — о непростроченных лацканах, о нераскроенной подкладке, о невшитых рукавах…
