Начали… начинаем…
Залман (ворчит). Бикарбонат?.. На твою голову… вместе со всеми болячками…
>Уходит.
Арнольд. Я выучил свой текст!
Морис. Отлично… но сегодня мы репетируем сцену Дрейфуса с женой…
Арнольд. А со мной что, не репетируешь?
Морис. Я работаю по плану, а почему ты решил, что репетируешь сегодня?
Арнольд. Постой, постой… Тут я не согласен. Если один актер сильнее других, что же, ему теперь и репетировать не нужно?.. Режиссер обязан быть справедливым… Справедливым!
Морис. Хорошо, хорошо, не волнуйся, до тебя тоже дойдет очередь…
Арнольд (не может остановиться). Правосудия, господин президент, мы требуем только правосудия, ни больше и ни меньше!
Морис. Хорошо, вам ответят, а пока посиди и посмотри, как будет репетировать твоя дочечка…
Арнольд. С большим удовольствием… Поехали… я буду смотреть… Настоящий артист всегда найдет чему поучиться, даже у… словом, всегда есть чему поучиться у других, если речь идет о настоящем артисте!..
Морис. Ты смотри, но молчи!
Арнольд. Морис, ты хочешь обидеть меня?
Морис (переставляя мебель на сцене). Мишель, читай письмо… Затем Мириам читает свое… а потом мы начнем сцену сначала.
Мишель. Почему сразу не начать сначала?
Морис. Не спорь, читай свое письмо… по местам… лицом к лицу… Останавливать не буду… энергичнее, дети мои, энергичней, не будем терять времени… за работу, за работу… Надо потрудиться!..
>Мишель садится за маленький столик, он будет писать письмо и сразу же читать его вслух. Мириам делает то же самое, сидя у другого стола.
Мишель (очень быстро, стремительно, без выражения). «Среда, пять часов. Моя дорогая. В конце концов мне разрешили написать тебе… Для меня была большая радость увидеть тебя, даже через проклятую решетку; когда я подошел к тебе, я почувствовал такое сильное волнение, что должен был сделать над собой усилие, чтобы не упасть в обморок. Я очень страдаю, но тебя жалею больше, чем себя. Я знаю, как ты меня любишь и как кровоточит твое сердце. Что до меня, то все мои мысли — о тебе, любовь моя, и ночью, и днем я думаю только о тебе… Быть невиновным, прожить жизнь, ничем себя не запятнав, и вдруг оказаться осужденным за самое чудовищное преступление, которое может совершить солдат, что может быть ужасней! Порою мне кажется, что я — игрушка в руках страшного кошмара. Услышать все, что мне сказали…»
Морис (не в силах больше выносить). Не так быстро, Бог мой! Не так быстро! Больше жизни!
Мишель (вздыхает, грустно смотрит на Мориса, потом бормочет упавшим голосом
