— Как же… меня обвели вокруг пальца! — заорал он на всю комнату. — Я отправился, как я думал, на деловую встречу, а совершенно посторонний человек говорит мне, что моя дочь — которая еще ребенок — собралась замуж. За кого? За кого она собралась замуж? За труса, который даже носа своего не отважился показать?
— Потому что…
— Он торговец? Нет! Он прячется от меня, потому что знает, что ни на что не способен.
— Это несправедливо! — воскликнула я, продолжая стоять на коленях. — Ты его совсем не знаешь! Он музыкант и писатель…
— Basta! Довольно, Катерина! — Глаза его горели. — Ты думаешь, я ничего о нем не знаю? Как бы не так! Много лет назад от него стонал весь город. Транжира и хохмач. А сейчас он объявился, охотится за моей единственной дочерью, уверяет, что хочет на ней жениться. Я знаю — все это исключительно ради денег!
Неужели никто не верит, что Джакомо хочет жениться на мне ради меня самой? Я же в это верю.
— Он изменился! — взмолилась я. — Он…
— Если синьор Казанова хочет доказать мне, что он изменился, — пусть попробует. Когда тебе исполнится восемнадцать… и если у него будет достаточно денег, он сможет еще раз просить твоей руки.
Ждать еще четыре года? Невозможно!
— А пока, Катерина, я отошлю тебя из дома.
— Что? Куда? — Я встала и ухватилась за столбик кровати. У меня было такое ощущение, что я тону, что меня накрывает огромной волной.
— В монастырь. На Мурано. Твоя тетка Гея жила там и частенько говорила мне, что тебе там самое место. Монашки присмотрят за тобой лучше, чем я дома.
— Нет! Нет! — Я бросилась к отцу, вновь упала на колени, сложила руки в мольбе и заплакала. — Прошу тебя… не отправляй меня в монастырь!
— Не противься воле отца, Катерина! Это то, что тебе нужно. Я оказался плохим отцом, возможно, давал тебе слишком много воли, когда был в отъезде. А мать твоя слишком мягкая женщина, чтобы присматривать за тобой. И мы оказались в таком ужасном положении. Другого выхода нет — только провести какое-то время подальше от этой пиявки, синьора Казановы.
Я вскочила и заколотила кулачками по его груди. Я кричала сильнее, чем плакала. Я обезумела от ярости. Он оттолкнул меня, и я заметила, как его глаза наполнились слезами. Он повернулся, чтобы уйти.
— Собирай вещи, — сказал отец, выходя из комнаты. Он даже не обернулся. — Завтра ты уезжаешь.
