«Мой замерший в ожидании ангел…
Синьор Б. послал твоему отцу письмо. Как мне это удалось: некая манипуляция с цифрами. Синьор Б. согласился гарантировать ваше приданое… и более того. Он даст нам ежегодное содержание на жизнь.
Разве теперь мы можем проиграть, ангел мой? Оракул — вещающий через таинства каббалы — показал, что наша любовь достойна великих даров.
Я люблю тебя всем своим сердцем, красавица К.
Ваш Дж.»
Наверное, я не верила в магию, но я верила в своего Джакомо. Разве он не блестящий? Не очаровательный? Я не понимала, как мы можем проиграть. Я выйду за него замуж, приданое будет в безопасности, и синьор Брагадини даже даст содержание, чтобы было на что жить. Мои мечты — некогда хрупкие, как разбитое стекло, — начинали сбываться.
Делать было нечего, только ждать.
Почти весь следующий день я просидела в своей комнате, пряталась: то мечтала о своем будущем, то писала до мозолей на пальцах.
Откровенно говоря, хотя меня занимали собственные страхи и фантазии, я все больше и больше тревожилась о Джульетте. От нее пришло письмо, пока я бегала в гетто. Я взяла его с письменного стола и вновь перечитала.
«Ох, Катерина, чем больше времени я провожу с Джорджо Контарини, тем больше боюсь за собственное будущее.
Чаще всего он ведет себя как ребенок и хочет играть со мной в карты или другие игры. Но когда он напивается — а это, если честно, случается часто, — то становится очень жестоким. Сегодня, после того как проиграл в шашки, он разбросал их по комнате и побежал на псарню. Я по глупости поспешила за ним, полагая, что смогу его успокоить, но он уже успел выпустить всех собак из клеток. Потом, когда они начали лаять и носиться повсюду — бедняжки, сбитые с толку, чрезвычайно возбужденные, — Джорджо стал бить их ногами, добиваясь послушания.
— Нет, Джорджо! Прекрати! — кричала я.
От их визга сердце обливалось кровью. Прибежал псарь, схватил Джорджо, грубо заломил ему руки за спину, чтобы успокоить. Все это время Джорджо не переставал орать:
— Отпусти меня, козел! Убери от меня свои руки, придурок!
Я побежала на конюшню, сотрясаясь от рыданий. Спряталась в нижнем сарае, думая, что там меня никто не найдет. Сначала я ничего не видела в темноте, но постепенно запах свежего сена и жужжание мух успокоили меня. Я услышала негромкий топот и лошадиный храп в дальнем стойле. Я медленно приблизилась и увидела большую гнедую кобылу с нежными черными блестящими глазами.
— Привет! Ты здесь совсем одна? — прошептала я. Дала ей понюхать свою руку, потом погладила ее нос, очень осторожно, чтобы не напугать животное. — Как тебя зовут? — спросила я. — Не хочешь мне говорить?
