— И ты забыл? — задыхаясь, спросила я.
— Вполне естественно, что рана со временем затянулась. И тем не менее, как видите, я ее так и не забыл. — И тогда он сменил тему, развеяв мою тревогу обезоруживающей улыбкой. — Чтобы ответить на твой вопрос, мой пытливый ангел. Я никогда не называл Генриетту своей женой. Ты — единственная для меня.
Он усадил меня к себе на колени и стал покрывать поцелуями, нашептывая мне на ухо: «Je suis a vous de tout mon coeur»[30].
Если до этого я просто обожала его французский, сейчас я сгорала от зависти. Я спрашивала у себя: «О ком он на самом деле думает, когда говорит, что всем сердцем принадлежит мне?»
Через несколько дней я получила от Джульетты письмо, которое меня очень огорчило. Она послала его с виллы, куда отправилась с семьей познакомиться со своим вероятным супругом, Джорджо Контарини. Они планировали остаться там на несколько недель, среди широких холмов Виченцы; отец Джульетты явно собирался целое лето провести рядом с Джорджо. Как я уже говорила, он всегда был хватким.
Джульетта писала, что Джорджо Контарини оказался неожиданно красив. Она-то решила, что ей придется выйти замуж за человека, который будет чуть красивее козла, чтобы получить билет в высшее общество. Но Джорджо оказался прекрасен: зеленоглазый блондин с вьющимися волосами.
Матушка его — дочь немецкого купца, который осел в Венеции в начале века. Было совершенно очевидно, что жениться на купеческих деньгах семье Контарини не впервой.
Значит, Джорджо оказался довольно симпатичным. А еще и скромным, во время их первого знакомства он говорил мало — неспешный семейный pranzo проходил в расписанной фресками столовой виллы. Я села на свою кровать, чтобы перечитать ее письмо, комната наполнилась летними зловонными испарениями от канала. То, как Джульетта описывала виллу, стало для меня тем глотком свежего воздуха, которого мне так не хватало:
«Pòrtego — лучшая часть дома, стены которой выкрашены таким образом, что кажутся прозрачными и открывается вид на настоящий пейзаж. Колонны, казалось, поддерживают сводчатый потолок, а между колоннами виднеются сцены из деревенской жизни: крестьяне, пасущие свои стада, озера, водопады, руины, гавани — все это придает комнате удивительный эффект открытых окон».
Я смотрела на свои четыре стены, обитые тканью насыщенного розового оттенка. В темноте узор на дорогой материи напоминал черных ползущих змей. На потолке притаились комары, прилетевшие на свет горящей лампы. Не такая восхитительная сцена.
