Но когда доходит до дела… когда в реальной жизни тебя разорвало… и ты прильнул к другой душе… и прикоснулся к блаженству… тогда… из какого-то иного пространства… из преисподней… поднимается сонм бешеных тварей! Тут и сомнение, и ревность, и что-то еще… необъяснимое, страшное кровоточащее… Начинает играть другая музыка. Музыка распада. И чем ты крепче прильнул, — тем безобразней мелодия звучит из расщелины… Она заполняет все пространство! И твоя разорванность превращается в ад. И тогда — если у тебя есть голова на плечах — ты начинаешь думать о спасении… (а если за плечами крылья — улетай, не раздумывай!) Ты понимаешь, разорванному тебе не прожить! И ты объявляешь войну… сам себе… Ты мечешься, как зверь в западне. Ты уже задумал убийство. Ты ищешь другую женщину… что бы она вытащила тебя из расщелины… успокоила… соединила кровоточащие куски! Потому что с другой женщиной так не будет. Сумасшедший! Ты еще веришь, что бывает по-другому. Если не будет так, то не будет никак! Это ты хотя бы пойми, ненормальный!
«Беговая». Ладно… потом договорим. Надо выбираться на платформу… А там, наверху, два демона власти… ловцы человеческих душ… Сеточек навязали, ям нарыли, хворостом прикрыли и ждут… Когда загремишь ты в западню… расслабленный, задумчивый, бесправный… Охота на зверя происходит всегда! У меня опыт… Тысячелетний! Этот опыт у нас в крови… Половцы, опричники, попы, большевики… Теперь вот менты. Враги свободе найдутся всегда.
— Ваши документы. Сержант Мотылек.
— Документы? Пожалуйста… — даю свой растерзанный паспорт. «Ну и что ты на него уставился, паразит… Вы же его и растерзали, гады, и излапали…» Сверяет фотку с оригиналом. Щурится, паскуда… думает, что он поимеет с этой физиономии. Не в пользу оригинала сравнение… «Ну, не брит я… прокурен и проспиртован… Ну, припух слегка… что ж… Так я ж живой!»
— Куда следуете?
«Вот это ты зря, парень… Куда хочу, туда и следую. Гуляю туда сюда… дефилирую… Я ж свободен, как бог молодой! Не ясно?! Тебе — не ясно?! Бандюга ты в форме!»
— По месту приписки…
— Приписки?
— Ну, прописки.
— Свободен…
Тебе, значит, Мотылек, решать — свободен я или нет?
Ладно… проскочил… На грани был. Я же видел по выражению его блудливых глазенок, как он сомневался… Брать или нет? Терзать мою душу или отпустить с миром? Так кто у нас бог после этого?
Но я молодцом… Выдержал паузу. Корректен был, вежлив, как князь. Значит еще ничего… воспринимаюсь пока, как гражданин. Не изгой. Хорошо, что он в душу не заглянул… или в голову — фабрику мыслей шальных… Нет у него такого прибора. А если бы заглянул — наверняка, засадил в какую-нибудь клетку, с решетками вместо дверей… Сказал бы: «Я вас изолирую от общества, как ненужный и бросовый элемент. Как продукт распада… Вы мешаете возрождению нации, портите показатели… Вы грязный, пустой, никудышный… Вы — разрушитель, по сути…» — и захохотал бы театрально трагически, и захлопнул бы дверь навсегда!
