Для творческой личности, вообще, воздержание равносильно медленной казни. Что такой голубок сможет миру поведать?
После оргии, устроенной моим лучшим другом, который жил своими понятиями и плевал на Высший Разум, в общем, и целом, и на спасение души в частности, я опять провалился в яму.
Водка — напиток гуманный — дает организму необходимую паузу. Иначе с моей впечатлительностью и бешеной энергией я преждевременно оказался бы у вас, ребята, на самых высоких и мягких нарах…
Разбудила меня проститутка:
— Юра, где мои сапоги?
— Что, собралась слинять, по-тихому?
— Пожалуйста, отпусти меня…
Черт, и проститутки от меня разбегаются…
— Они на кухне, за столом.
Когда мы пришли, я предпринял попытку не наступать на одни грабли дважды. Средство простое и достаточно эффективное — антикидалово — без сапог далеко не убежишь.
Я запер за ней дверь и налил еще гуманного напитка.
«Для первого раза достаточно,» — решил я.
Самое горестное возраженье,
я его скрыл от вас: жизнь куда как скучна,
отбросьте ее, чтоб она снова вкус обрела!
Но я никогда не останавливаюсь на полпути.
Любое дело нужно доводить до конца. Взялся за нож — бей. А иначе чего ты будешь стоить в этой жизни?
Денег была еще целая куча. Поэтому, отдохнув и приведя себя в божий вид, я вновь и вновь выходил на тропу порока.
Предводительствовал в походе мой обезумевший друг. Мне же уготована была роль наблюдателя.
Знаете таких чистоплюев и ссыкунов?
В Чечне кровь рекой, баб насилуют, а тут приезжает какой-нибудь дядюшка Майкл или того хуже — престарелый чувак из нашей «яблочной», везде протестующей и всем недовольной, прослойки, и наблюдает, то есть начинает боевым генералам о правах человека болты вкручивать. Его, естественно, посылают по матушке, да зря… Погорячились генералы. Гуманист и защитник прав оказался той еще вонючкой.
Так напылил в прессе и всяких там Международных сообществах, что генералы за голову схватились. То-то, наука вам, старым воякам, высказываешься публично — выбирай, бля, выражения — на тебя весь мир смотрит.
Я хоть и не был большим ссыкуном, (я был ссыкуном обычным) но чистоплюйство и морализм, привитый всей прошлой жизнью, не до конца изжил из организма. Один всю жизнь по капле выдавливал из себя раба, мне же уготована была иная работенка: выдавливать последствия этого выдавливания.
Короче, на тропу порока я вышел не до конца подготовленный. Не было во мне еще жизненно необходимого цинизма. Я все еще был чуть-чуть девственник.
